Бестия - [50]

Лично ему, Кейси, не нравится ни одна из ее книг, исключение, возможно, составляет «Владельцы Мидиана». Уэксфорд помнил, что Уин Карвер охарактеризовала ее то ли как наименее удачную, то ли как хорошо принятую критиками. По его, Кейси, собственному определению ее творчество является не более чем хрестоматией произведений Ребекки Уэст[4], только лишенной прозорливости. И с чего она взяла, что может писать романы? Она слишком нравоучительна и дидактична. У нее нет воображения. Он абсолютно убежден, что она была единственной на приеме, кто не читал его роман, получивший литературную премию, или, по крайней мере, не удосужилась сделать вид, что читала.

По поводу своего последнего замечания он самоуничижительно рассмеялся. Затем попробовал вино. И вот с этого момента все пошло плохо. Попробовав вино, он поморгал и, взяв пустой бокал, выплюнул все, что не проглотил. Затем отдал оба бокала официанту.

— Эти помои просто отвратительны. Унесите и принесите другую бутылку.

Позже, разговаривая с Дорой, Уэксфорд сказал, что удивлен, на прошлой неделе во вторник в «Прима-вере» ничего подобного не происходило. Но тогда приглашал не Кейси, возразила жена. И потом, если попробуешь вино и оказывается, что его действительно нельзя пить, то куда же выплюнуть? На скатерть? Она всегда пыталась оправдать Кейси, хотя на этот раз ей пришлось трудно. Ей, например, нечего было сказать в защиту Кейси, когда, после того как он отправил обратно закуски и вокруг их столика стояли три официанта и менеджер ресторана, он заявил старшему официанту, что в современной кухне тот разбирается не больше, чем заведующая школьной столовой.

В ресторан приглашали не Дора и Уэксфорд, но ресторан находился в их районе, и в каком-то смысле они чувствовали ответственность. Уэксфорд также понимал, что в своих действиях Кейси был неискренен, он хотел произвести эффект, в дни его молодости старики назвали бы это «выходкой». Обед проходил в тягостном молчании, которое нарушил Кейси, — после того как, отодвинув второе, он громко сказал, что уж он-то не позволит этим негодяям обманывать его. А потом он вновь вернулся к Дэвине Флори, отпуская оскорбительные замечания относительно ее интимной жизни.

Среди прочих высказывалось предположение, что спустя восемь лет после первого замужества она все еще оставалась девственницей. У Десмонда, произнес он громким раскатистым голосом, никогда «не стояло», по крайней мере, на нее, да и что ж тут удивительного? Наоми, конечно, не от него. Кейси сказал, что не рискнет угадать, кто может быть ее отцом, и тут же рискнул и высказал несколько догадок. Затем он указал пальцем на пожилого мужчину за дальним столиком, тот имел сильное сходство с выдающимся ученым и главой одного из колледжей Оксфорда, но им не был. И Кейси принялся рассуждать о вероятности «двойника» этого мужчины быть первым любовником Дэвины Флори.

Здесь Уэксфорд встал из-за стола и заявил, что уходит. Он попросил Дору уйти вместе с ним, сказав, что остальные могут поступать, как им угодно. «Пожалуйста, папа», сказала Шейла, а Кейси спросил, в чем дело. К большому сожалению, ей удалось уговорить его остаться. Когда же принесли счет, Уэксфорд пожалел, что проявил слабость. Кейси платить отказался.

Последовала безобразная сцена. Кейси выпил огромное количество бренди и, хотя не был пьян, стал дерзким и грубым, он кричал и оскорблял персонал ресторана. Уэксфорд решил, что пусть случится все, что угодно, даже если вызовут полицию, он этот счет не оплатит. В конце концов заплатила Шейла. Он сидел рядом с каменным лицом и не шевельнул пальцем. Позже он признался Доре, что в его жизни, наверное, были моменты, когда чувствовал себя так же скверно или хуже, но он таких моментов не припомнит.

В ту ночь он страдал бессонницей.

Разбитое стекло в столовой забили планками, и холодный воздух больше не проникал в комнату.

— Я взял на себя ответственность и отправил заказ на закупку толстого стекла, — мрачно сообщил Кен Гаррисон Бердену. — Неизвестно еще, когда его привезут. Не удивлюсь, если пройдет несколько месяцев. Эти преступники, эти бандиты, которые вытворяют такое, они не думают, сколько хлопот потом из-за них таким маленьким людям, как вы и я.

Бердену не понравилось, что его причислили к «маленьким людям», но он промолчал. Позже он сказал Уэксфорду, что сразу представил себя чем-то вроде домового или карлика. Они медленно шли к саду с задней стороны дома, направляясь к сосновым насаждениям. Стояло чудесное солнечное утро, было свежо и холодно, трава и живая изгородь серебрились от выпавшего за ночь инея. В лесу начал распускаться терновник, и его мелкие белые цветы, словно снежинки, воздушной россыпью покрывали черные безлистные ветки. За выходные Гаррисон почти под корень подрезал розовые кусты.

— Наше пребывание здесь кончается, это точно, — произнес Гаррисон, — а вам еще надо работать, так ведь? Будете работать, как обычно, жизнь есть жизнь.

— А как насчет Гриффинов, мистер Гаррисон? Вы можете мне что-то сказать о них?

— Вот что я вам скажу. Терри Гриффин взял себе на Рождество молоденький кедр, пару лет назад это было, да. Я застал его, когда он как раз его выкапывал. Никто не заметит, сказал он. Ну я и решил сказать об этом Харви, то есть мистеру Копленду, вот так.