Бестиарий любви в стихах - [20]

Ни на минуту, ни на час

Не прекращаю я любить,

И ни разлука, ни тоска

Моих не уменьшает чувств,

Все чаянья мои в Любви

И лишь сильней Амора власть,

И боль любовная сильней,

Когда нет рядом Госпожи,

А не когда я перед ней.

– Как так? Того не может быть!

Сильнее должен ты страдать

Совсем не будучи вдали,

Но оказавшись рядом с той,

Что повергает сердце в жар,

Ведь от нее исходит пыл,

Что, существо твое объяв,

Тебя терзает и томит.

Конечно, рядом с Госпожой

Ты должен мучаться сильней,

Ведь именно тогда огонь

Так приближается к тебе,

Как пламя светоча к стеклу!

– Пусть так, и все ж не правы вы,

Что должен я сильней страдать,

Будучи рядом с Госпожой:

Да, это правда, что она —

Источник жаркого огня,

Что сердце мне воспламенил —

Меня бы меньший жар терзал

Если б я сердце отдалил.

Но прежде звезды упадут

На землю и морской песок

Трава покроет, а весной

Умолкнут птицы, чем смогу

Я сердце приручить мое

И отдалить от Госпожи.

А даже если бы и мог

Я власть над сердцем обрести,

То и тогда бы отдалять

Его не стал от Госпожи.

Оно укоренилось в ней —

И уж его не отделить,

И никакая злая боль

На то не может повлиять.

Ведь сердце в ней нашло жилье,

Свою обитель и покой,

В той, что славней и лучше всех.

Зачем же сердцу моему

Такое место покидать?

Итак, теперь понятно вам:

Жар не слабеет потому,

Что пламени не прогореть

И сердце мне не отдалить.

– Но пламя мучит? И не лги!

– Нет! – Что же? – Сумрачный огонь!

Бывает дымом истощен

Огонь, но не спадает жар.

И сердце плавится, бурлит,

Остынет и опять кипит,

А стоит вспыхнуть вновь огню —

Я застываю побледнев,

Охватывает тело дрожь

И трепет, вздохи входят в грудь,

То в жар бросает, то опять

Я хладом делаюсь объят.

Но все же больше, чем огонь

Что освещает, воспалив,

Страданья мне приносит дым.

– Какой огонь, Господь с тобой,

Способен скрасить зло любви

И что это за страшный дым?

– Отчаянье, что так томит

И нагоняет в сердце грусть

(Ведь нет надежды никакой

Мне исцеленье обрести) —

Есть беспросветный едкий дым,

Тот дым, что пламени вредней.

Когда же разойдется дым

Мне вдруг становится легко

И разливается покой

По членам всем, и в этот миг

Мне открывается краса

Ее прекрасного лица.

И кажется, что я попал

В залитый негой рай земной.

Воистину, быть не хочу

Бретани графом, иль Арно́

Иль всей Испании королем,

И даже Францией владеть

Я не желал бы, коль взамен

Мне предложили бы забыть

И никогда не лицезреть

Ее прекрасного лица.

Благословил ее Господь:

Ведь стоит на нее взглянуть —

Вся пропадает сразу боль

И сладок столь блаженный миг,

Что счастье льется через край.

Восторг уйдет, придет печаль,

Что столько времени прошло

С тех пор, как мне последний раз

Тот лик прекрасный был явле́н.

Затем печаль пройдет, впустив

Волненья радостного дрожь,

Что продолжается пока

Мне на нее дано глядеть.

Но стоит вспомнить, что пора

Мне прочь идти, как в тот же миг

Перетекает радость в грусть,

Усладу в горечь превратив,

Все сердце наполняет боль,

Оно сжимается в комок.

Как мучает меня Амор,

Когда идти я должен прочь!

Лишь плач и вздохи мой удел,

Лишь мысли горькие. Увы!

Как му́ку ту перенести?

Нет, это выше сил моих!

Да будь я тверже, чем скала,

Не вышло б дольше отражать

Осаду, что ведет Любовь.

Осаде этой нет конца!

Никак причины не пойму,

Осады, да и всей войны,

И сей войной ожесточен —

В ней только муку я обрел,

Неутоленной страсти боль;

В ней слез и жалоб звук царит,

Подмоги неоткуда ждать.

Победа мне не суждена,

Так для чего же воевать?

О, как жестоки те бои,

Как изнурительна война,

Что уготовил мне Амор!

Наград же нету никаких.

Совсем не то Амор сулил,

Когда к себе на службу брал —

А что? – Усладу из услад!

Хотя и дорогой ценой.

Да если б я заполучил

Ту сладость, платы б не жалел.

Но как же так: плачу с лихвой —

Награды и в помине нет.

Немало заплатил Парис,

Елену чтоб заполучить.

Но ведь платил-то он не зря —

Премного сладости вкусил

С Еленой рядом возлежа,

Пусть поплатился он потом,

Но то – потом. А что же я?

Плачу́ плачу́, а толку нет.

– Но в чем же плата состоит?

Плачу́своею чистотой!

Ее столь долго я блюду,

Хоть то немалых стоит мук.

Парис, недаром он герой,

В жестоких битвах заплатил

За страсть свою, и боль от ран

Оплатою любви была.

Меня ж терзает и разит

Любовь к той даме, чей я друг,

И я немало принял ран

От собственной любви моей —

Сама Любовь пошла войной,

Забыв, что я – ее слуга.

Я совершенно изможден,

И биться дальше нету сил,

Какой сопротивляться смысл? —

Я слаб, Любовь же так сильна…

И вот теперь попал я в плен

Любви и содержусь в тюрьме.

И коль Амора рассержу,

Непослушанье проявив,

Мне избавленья не видать,

Ведь за провинность быть могу

Повешен или же сожжен.

Какой же в этом мне резон?

Не буду я Любовь сердить,

На милость буду уповать —

Пусть лучше долго буду ждать,

Но Госпожу не огорчу —

Ведь у сварливого слуги

Надежды на награду нет.

Да, буду ждать до тех я пор,

Пока не сжалится она.

Ждать? Нет! О, Боже! Ждать еще?

И эту муку продолжать?

Любовь терзает и разит,

Невыносима боль от язв,

Всего же больше мучит яд,

Что в существо мое проник.

Но чем же я отравлен был?

Мой яд – отсутствие надежд.

И если это вправду так,

И милость мне не суждена,

Что ж, в час недобрый повстречал

Ту, коей я Любовь отдал…

И все ж поэмы сей в конце

Прошенье отправляю вновь:

Вас, сердце сладкое, молю

Мне снисхожденье даровать!