Best Short Stories - [6]

Шрифт
Интервал

‘Ah, there are guns in it, then! And may I ask — where?’

‘Afloat. You remember that the world of which we speak had its seas. A war was going on in it. It was a funny work! and terribly in earnest. Its war was being carried on over the land, over the water, under the water, up in the air, and even under the ground. And many young men in it, mostly in wardrooms and mess-rooms, used to say to each other — pardon the unparliamentary word — they used to say, “It’s a damned bad war, but it’s better than no war at all.” Sounds flippant, doesn’t it.’

He heard a nervous, impatient sigh in the depths of the couch while he went on without a pause.

‘And yet there is more in it than meets the eye. I mean more wisdom. Flippancy, like comedy, is but a matter of visual first impression. That world was not very wise. But there was in it a certain amount of common working sagacity. That, however, was mostly worked by the neutrals in diverse ways, public and private, which had to be watched; watched by acute minds and also by actual sharp eyes. They had to be very sharp indeed, too, I assure you.’

‘I can imagine,’ she murmured, appreciatively.

‘What is there that you can’t imagine?’ he pronounced, soberly. ‘You have the world in you. But let us go back to our commanding officer, who, of course, commanded a ship of a sort. My tales if often professional (as you remarked just now) have never been technical. So I’ll just tell you that the ship was of a very ornamental sort once, with lots of grace and elegance and luxury about her. Yes, once! She was like a pretty woman who had suddenly put on a suit of sackcloth and stuck revolvers in her belt. But she floated lightly, she moved nimbly, she was quite good enough.’

‘That was the opinion of the commanding officer?’ said the voice from the couch.

‘It was. He used to be sent out with her along certain coasts to see — what he could see. Just that. And sometimes he had some preliminary information to help him, and sometimes he had not. And it was all one, really. It was about as useful as information trying to convey the locality and intentions of a cloud, of a phantom taking shape here and there and impossible to seize, would have been.

‘It was in the early days of the war. What at first used to amaze the commanding officer was the unchanged face of the waters, with its familiar expression, neither more friendly nor more hostile. On fine days the sun strikes sparks upon the blue; here and there a peaceful smudge of smoke hangs in the distance, and it is impossible to believe that the familiar clear horizon traces the limit of one great circular ambush.

‘Yes, it is impossible to believe, till some day you see a ship not your own ship (that isn’t so impressive), but some ship in company, blow up all of a sudden and plop under almost before you know what has happened to her. Then you begin to believe. Henceforth you go out for the work to see — what you can see, and you keep on at it with the conviction that someday you will die from something you have not seen. One envies the soldiers at the end of the day, wiping the sweat and blood from their faces, counting the dead fallen to their hands, looking at the devastated fields, the torn earth that seems to suffer and bleed with them. One does, really. The final brutality of it — the taste of primitive passion — the ferocious frankness of the blow struck with one’s hand — the direct call and the straight response. Well, the sea gave you nothing of that, and seemed to pretend that there was nothing the matter with the world.’

She interrupted, stirring a little.

‘Oh, yes. Sincerity — frankness — passion — three words of your gospel. Don’t I know them!’

‘Think! Isn’t it ours — believed in common?’ he asked, anxiously, yet without expecting an answer, and went on at once: ‘Such were the feelings of the commanding officer. When the night came trailing over the sea, hiding what looked like the hypocrisy of an old friend, it was a relief. The night blinds you frankly — and there are circumstances when the sunlight may grow as odious to one as falsehood itself. Night is all right.

‘At night the commanding officer could let his thoughts get away — I won’t tell you where. Somewhere where there was no choice but between truth and death. But thick weather, though it blinded one, brought no such relief. Mist is deceitful, the dead luminosity of the fog is irritating. It seems that you ought to see.

‘One gloomy, nasty day the ship was steaming along her beat in sight of a rocky, dangerous coast that stood out intensely black like an India-ink[11] drawing on gray paper. Presently the second in command spoke to his chief. He thought he saw something on the water, to seaward. Small wreckage, perhaps.

‘“But there shouldn’t be any wreckage here, sir,” he remarked.

‘“No,” said the commanding officer. “The last reported submarined ships were sunk a long way to the westward. But one never knows. There may have been others since then not reported nor seen. Gone with all hands.”


Еще от автора Генри Джеймс
Крылья голубки

Впервые на русском – знаменитый роман американского классика, мастера психологических нюансов и тонких переживаний, автора таких признанных шедевров, как «Поворот винта», «Бостонцы» и «Женский портрет».Англия, самое начало ХХ века. Небогатая девушка Кейт Крой, живущая на попечении у вздорной тетушки, хочет вопреки ее воле выйти замуж за бедного журналиста Мертона. Однажды Кейт замечает, что ее знакомая – американка-миллионерша Милли, неизлечимо больная и пытающаяся скрыть свое заболевание, – также всерьез увлечена Мертоном.


Детские игры

Вы держите в руках очень необычный сборник. Он состоит из рассказов, главные герои которых — жестокие дети.Словосочетание «детская жестокость» давно стало нарицательным, и все же злая изобретательность, с которой маленькие герои рассказов расправляются со взрослыми и друг с другом, приводит в ужас. Этот уникальный в своем роде сборник невольно наталкивает на мысль о том, что внутренний мир наших детей — это точный слепок окружающего нас жестокого противоречивого мира взрослых.


Словарь Сатаны и рассказы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Поворот винта

Повесть «Поворот винта» стала своего рода «визитной карточкой» Джеймса-новеллиста и удостоилась многочисленных экранизаций. Оригинальная трактовка мотива встречи с призраками приблизила повесть к популярной в эпоху Джеймса парапсихологической проблематике. Перерастя «готический» сюжет, «Поворот винта» превратился в философский этюд о сложности мироустройства и парадоксах человеческого восприятия, а его автор вплотную приблизился к технике «потока сознания», получившей развитие в модернистской прозе. Эта таинственная повесть с привидениями столь же двусмысленна, как «Пиковая дама» Пушкина, «Песочный человек» Гофмана или «Падение дома Ашеров» Эдгара По.


Европейцы

В надежде на удачный брак, Евгения, баронесса Мюнстер, и ее младший брат, художник Феликс, потомки Уэнтуортов, приезжают в Бостон. Обосновавшись по соседству, они становятся близкими друзьями с молодыми Уэнтуортами — Гертрудой, Шарлоттой и Клиффордом.Остроумие и утонченность Евгении вместе с жизнерадостностью Феликса создают непростое сочетание с пуританской моралью, бережливостью и внутренним достоинством американцев. Комичность манер и естественная деликатность, присущая «Европейцам», противопоставляется новоанглийским традициям, в результате чего возникают непростые ситуации, описываемые автором с тонкими контрастами и удачно подмеченными деталями.


Американец

Роман «Американец» (1877) знакомит читателя с ранним периодом творчества Г. Джеймса. На пути его героев становится европейская сословная кастовость. Уж слишком не совпадают самый дух и строй жизни на разных континентах. И это несоответствие драматически сказывается на судьбах психологически тонкого романа о несостоявшейся любви.


Рекомендуем почитать
Рассказ укротителя леопардов

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Лучше не бывает

Выпускаемый впервые на русском языке роман «Лучше не бывает» исследователи творчества Айрис Мердок единодушно признают одним из лучших произведений автора. Действие романа начинается с загадочного самоубийства чиновника министерства в своем кабинете. Служебное расследование трагического случая, проводимое со всей тщательностью министерским юристом Дьюкейном, переплетается с коллизиями нескольких пар любовников и супругов и завершается самым неожиданным для читателя образом.


Осенние мухи. Дело Курилова

Издательство «Текст» продолжает знакомить российского читателя с творчеством французской писательницы русского происхождения Ирен Немировски. В книгу вошли два небольших произведения, объединенные темой России. «Осенние мухи» — повесть о русских эмигрантах «первой волны» в Париже, «Дело Курилова» — историческая фантазия на актуальную ныне тему терроризма. Обе повести, написанные в лучших традициях французской классической литературы, — еще одно свидетельство яркого таланта Ирен Немировски.


Ада, или Эротиада

Роман «Ада, или Эротиада» открывает перед российским читателем новую страницу творчества великого писателя XX века Владимира Набокова, чьи произведения неизменно становились всемирными сенсациями и всемирными шедеврами. Эта книга никого не оставит равнодушным. Она способна вызвать негодование. Ужас. Восторг. Преклонение. Однако очевидно одно — не вызвать у читателя сильного эмоционального отклика и духовного потрясения «Ада, или Эротиада» не может.


На циновке Макалоа

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Тереза Батиста, Сладкий Мед и Отвага

Латиноамериканская проза – ярчайший камень в ожерелье художественной литературы XX века. Имена Маркеса, Кортасара, Борхеса и других авторов возвышаются над материком прозы. Рядом с ними высится могучий пик – Жоржи Амаду. Имя этого бразильского писателя – своего рода символ литературы Латинской Америки. Магическая, завораживающая проза Амаду давно и хорошо знакома в нашей стране. Но роман «Тереза Батиста, Сладкий Мёд и Отвага» впервые печатается в полном объеме.


The Stories of Mystery

Чтение оригинальных произведений – простой и действенный способ погрузиться в языковую среду и совершенствоваться в иностранном языке. Серия «Бестселлер на все времена» – это возможность улучшить свой английский, читая лучшие произведения англоязычных авторов, любимые миллионами читателей. Для лучшего понимания текста в книгу включены краткий словарь и комментарии, поясняющие языковые и лингвострановедческие вопросы, исторические и культурные реалии описываемой эпохи. В этой книге собраны великолепные рассказы о непознанном и загадочном.


Best Horror Stories

Чтение оригинальных произведений – простой и действенный способ погрузиться в языковую среду и совершенствоваться в иностранном языке. Серия «Бестселлер на все времена» – это возможность улучшить свой английский, читая лучшие произведения англоязычных авторов, любимые миллионами читателей. Для лучшего понимания текста в книгу включены краткий словарь и комментарии, поясняющие языковые и лингвострановедческие вопросы, исторические и культурные реалии описываемой эпохи. В этой книге собраны страшные истории о таинственных силах, невероятных событиях и необъяснимых явлениях.