Best Horror Stories - [43]

Шрифт
Интервал

The school-room was the largest in the house – I could not help thinking, in the world. It was very long, narrow, and dismally low, with pointed Gothic windows and a ceiling of oak. In a remote and terror-inspiring angle was a square enclosure of eight or ten feet, comprising the sanctum,[47] ‘during hours,’ of our principal, the Reverend Dr. Bransby. It was a solid structure, with massy door, sooner than open which in the absence of the ‘Dominic,’ we would all have willingly perished by the peine forte et dure.[48] In other angles were two other similar boxes, far less reverenced, indeed, but still greatly matters of awe. One of these was the pulpit of the ‘classical’ usher, one of the ‘English and mathematical.’ Interspersed about the room, crossing and recrossing in endless irregularity, were innumerable benches and desks, black, ancient, and time-worn, piled desperately with much-bethumbed books, and so beseamed with initial letters, names at full length, grotesque figures, and other multiplied efforts of the knife, as to have entirely lost what little of original form might have been their portion in days long departed. A huge bucket with water stood at one extremity of the room, and a clock of stupendous dimensions at the other.

Encompassed by the massy walls of this venerable academy, I passed, yet not in tedium or disgust, the years of the third lustrum of my life. The teeming brain of childhood requires no external world of incident to occupy or amuse it; and the apparently dismal monotony of a school was replete with more intense excitement than my riper youth has derived from luxury, or my full manhood from crime. Yet I must believe that my first mental development had in it much of the uncommon – even much of the outré.[49] Upon mankind at large the events of very early existence rarely leave in mature age any definite impression. All is gray shadow – a weak and irregular remembrance – an indistinct regathering of feeble pleasures and phantasmagoric pains. With me this is not so. In childhood I must have felt with the energy of a man what I now find stamped upon memory in lines as vivid, as deep, and as durable as the exergues of the Carthaginian medals.[50]

Yet in fact – in the fact of the world’s view – how little was there to remember! The morning’s awakening, the nightly summons to bed; the connings, the recitations; the periodical half-holidays, and perambulations; the play-ground, with its broils, its pastimes, its intrigues; – these, by a mental sorcery long forgotten, were made to involve a wilderness of sensation, a world of rich incident, an universe of varied emotion, of excitement the most passionate and spirit-stirring. ‘Oh, le bon temps, que ce siecle de fer!’[51]

In truth, the ardor, the enthusiasm, and the imperiousness of my disposition, soon rendered me a marked character among my schoolmates, and by slow, but natural gradations, gave me an ascendancy over all not greatly older than myself; – over all with a single exception. This exception was found in the person of a scholar, who, although no relation, bore the same Christian and surname as myself; – a circumstance, in fact, little remarkable; for, notwithstanding a noble descent, mine was one of those everyday appellations which seem, by prescriptive right, to have been, time out of mind, the common property of the mob. In this narrative I have therefore designated myself as William Wilson, – a fictitious title not very dissimilar to the real. My namesake alone, of those who in school phraseology constituted ‘our set,’ presumed to compete with me in the studies of the class – in the sports and broils of the play-ground – to refuse implicit belief in my assertions, and submission to my will – indeed, to interfere with my arbitrary dictation in any respect whatsoever. If there is on earth a supreme and unqualified despotism, it is the despotism of a master mind in boyhood over the less energetic spirits of its companions.

Wilson’s rebellion was to me a source of the greatest embarrassment; – the more so as, in spite of the bravado with which in public I made a point of treating him and his pretensions, I secretly felt that I feared him, and could not help thinking the equality which he maintained so easily with myself, a proof of his true superiority; since not to be overcome cost me a perpetual struggle. Yet this superiority – even this equality – was in truth acknowledged by no one but myself; our associates, by some unaccountable blindness, seemed not even to suspect it. Indeed, his competition, his resistance, and especially his impertinent and dogged interference with my purposes, were not more pointed than private. He appeared to be destitute alike of the ambition which urged, and of the passionate energy of mind which enabled me to excel. In his rivalry he might have been supposed actuated solely by a whimsical desire to thwart, astonish, or mortify myself; although there were times when I could not help observing, with a feeling made up of wonder, abasement, and pique, that he mingled with his injuries, his insults, or his contradictions, a certain most inappropriate, and assuredly most unwelcome


Еще от автора Амброз Бирс
Книги Судей

Эдвард Фредерик Бенсон, интеллектуал и историк британской монархии, автор десятков «страшных рассказов» и любимец мэтров хоррора, по-прежнему остается писателем, недооцененным потомками. А между тем в своих произведениях он часто рассказывал об ужасах, имевших место в его собственной семье… К чему готовиться, если постоянно слышишь жужжание мух? Что может скрываться в отражении хрустального шара? Как действовать, если оживает твой автопортрет? Вот лишь некоторые темы рассказов Э. Ф. Бенсона…


Детские игры

Вы держите в руках очень необычный сборник. Он состоит из рассказов, главные герои которых — жестокие дети.Словосочетание «детская жестокость» давно стало нарицательным, и все же злая изобретательность, с которой маленькие герои рассказов расправляются со взрослыми и друг с другом, приводит в ужас. Этот уникальный в своем роде сборник невольно наталкивает на мысль о том, что внутренний мир наших детей — это точный слепок окружающего нас жестокого противоречивого мира взрослых.


Словарь Сатаны и рассказы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


История с призраком

Пристрастие англичан к хорошим историям о привидениях широко известно. «Стоит только пяти или шести лицам, говорящим на родном для них английском языке, собраться в предрождественскую ночь у камина, как они непременно начинают рассказывать друг другу разные истории о призраках», — писал Джером К. Джером. Чуть ли не в каждом приличном английском доме живет свое привидение, о котором хозяева с удовольствием рассказывают знакомым, особенно если за окном мрачная, дождливая погода. Разумеется, это не могло не найти отражения в литературе.


Рассказы

Содержание: 1. Гейвонов канун 2. В отсветах камина 3. У могилы Абдула Али 4. Комната в башне 5. Гусеницы 6. Ночной кошмар 7. Кондуктор автобуса 8. Negotium Perambulans 9. В туннеле 10. Рог ужаса 11. Миссис Эмвоз 12. Примирение 13. Искупление 14. Корстофайн 15. Обезьяны 16. Храм 17. Морской туман 18. Исповедь Чарлза Линкворта 19. Сеанс мистера Тилли 20. Не слышно пения птиц 21. Фарфоровая чашка.


Проклятая тварь

Знаменитый американский писатель, развивавший вслед за Эдгаром По жанр «страшного» рассказа. Родился в 1842 г. в семье фермера (штат Огайо). Работал в типографии, рабочим на кирпичной фабрике. Участие в войне между Севером и Югом подсказало ему сюжеты многих рассказов. Писал также стихи, очерки, статьи. В 1871 г. публикует свой первый рассказ «Долина призраков» в журнаде «Оверленд Мансли», принесшем мировую известность Брет Гарту, Джеку Лондону. Журналистика не дала ему богатства. Попытка стать бизнесменом также была безуспешной.


Рекомендуем почитать
Исчезновение Водрея

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Человек в саване

В книге впервые собраны детективные и уголовные рассказы знаменитого юмориста-«сатириконца», сатирика и фельетониста А. Бухова (1889–1937). Большая часть их была опубликована в малодоступных сегодня журналах и оставалась до сих пор неизвестна читателю.


Разгадка шарады — человек

Четвертый том собрания сочинений Буало-Нарсежака отмечен ярким и не совсем обычным для этих авторов романом «Разгадка шарады — человек». Роман удостоен Гран-при за лучшее произведение «черного юмора». Не свойственная творчеству Буало-Нарсежака фантастическая канва романа на поверку оказывается лишь удобной рамкой для политической и социальной сатиры. Вошедший в 4 том роман «Убийство на расстоянии», если можно так выразиться, написан Буало-Нарсежаком по заказу парижского издателя Альбера Пигасса, предложившего своим «домашним авторам» написать небольшое произведение, полностью отвечающее требованиям, предъявляемым к книгам, составившим сборник «Маска».


А вы верите в привидения?

В канун Рождества один из гостей, заменивший отсутствующего хозяина старого английского замка Хэлстон-Мэнор, рассказывает скептически настроенной компании историю о привидении… или почти о привидениях.


Черная книга: Таинственные люди и необыкновенные приключения

В сборник «Черная книга» вошли популярные и лубочные «ужасные», оккультные и приключенческие произведения — от книжек первой половины и конца XIX в. до «выпусков» начала XX в. и «дипийского» детектива. Все включенные в книгу произведения переиздаются впервые.


Сообразительный мистер Ридер. Воскрешение отца Брауна

В седьмой том «Золотой библиотеки детектива» вошли серия новелл Э. Уоллеса «Сообразительный мистер Ридер» и рассказы Г. К. Честертона («Воскрешение отца Брауна», «Небесная стрела», «Проклятие золотого креста», «Крылатый кинжал», «Призрак Гидеона Уайза», «Собака-прорицатель»).


Best Short Stories

Чтение оригинальных произведений — простой и действенный способ погрузиться в языковую среду и совершенствоваться в иностранном языке. Серия «Бестселлер на все времена» — это возможность улучшить свой английский, читая лучшие произведения англоязычных авторов, любимые миллионами читателей. Для лучшего понимания текста в книгу включены краткий словарь и комментарии, поясняющие языковые и лингвострановедческие вопросы, исторические и культурные реалии описываемой эпохи. В этой книге собраны рассказы британских и американских авторов — веселые и грустные, о жизни, о любви, об удаче и о том, из каких пустяков порой возникают важные решения и непоправимые поступки.


The Stories of Mystery

Чтение оригинальных произведений – простой и действенный способ погрузиться в языковую среду и совершенствоваться в иностранном языке. Серия «Бестселлер на все времена» – это возможность улучшить свой английский, читая лучшие произведения англоязычных авторов, любимые миллионами читателей. Для лучшего понимания текста в книгу включены краткий словарь и комментарии, поясняющие языковые и лингвострановедческие вопросы, исторические и культурные реалии описываемой эпохи. В этой книге собраны великолепные рассказы о непознанном и загадочном.