Бесстрашный рыцарь - [44]

– На каждом уроке? А ты хочешь сказать, что их будет много?

Авиза оглядела двор, будто опасалась, что их кто-то подслушивает, и понизила голос:

– Ты умеешь читать и писать?

– Даже наш приходской священник не умеет писать. Он утверждает, что умеет читать, но это неправда. Я это знаю, потому что он постоянно повторяет одни и те же стихи из Библии.

Авиза усмехнулась.

– Как он удивится, когда ты вернешься и окажется, что ты умеешь читать! Я предупреждаю тебя: не спеши принимать решение. Если ты ступишь на этот путь, то вернуться будет трудно. Ты свяжешь себя обязательствами и посвятишь свою жизнь этой науке. Поэтому хорошенько все обдумай.

– Я так и сделаю. – Девочка повернулась к Авизе и крепко обняла ее. – Благодарю тебя, миледи.

– Рада тебе услужить...

– Фэйри, – сказала девочка, расправляя плечи. – Меня зовут Фэйри де Бомон, дочь Орвиса де Бомона.

Авиза улыбнулась тому, что девочка столь официально представилась ей.

– Рада помочь тебе, Фэйри де Бомон. У тебя аристократическое имя. Почему ты живешь здесь?

– Я сирота, а эти фермеры дали мне приют. Я обязана им жизнью.

– Но теперь ты желаешь большего.

– Да. – Девочка провела пальцами по ножнам меча Авизы.

– Если решишь искать наставницу в стенах аббатства Святого Иуды, желаю тебе самого лучшего.

– Я буду искать наставницу и добьюсь всего.

Девочка хотела было что-то добавить, но ее окликнули, и она побежала к коттеджу.

– Меня это не удивит.

– Что тебя не удивит? – спросил из-за ее спины Кристиан.

Авиза обернулась и увидела, что он выводит лошадей из-за стены коттеджа. Их мешки с припасами были уже приторочены к седлам. Гая и Болдуина видно не было.

– Что, мы сегодня выедем раньше обычного? – Авиза улыбнулась ему лучезарной улыбкой.

Разговаривая с юной Фэйри, она не могла представить себя снова в стенах аббатства Святого Иуды. Теперь больше всего ее заботило, сумеет ли она воспользоваться следующим уроком Нарико. Вид Кристиана напомнил, что жизнь ее осложнилась.

Он теперь шел не хромая, но она знала, что пройдет еще несколько дней, прежде чем он сможет ступать без боли в щиколотке. Она хотела бы забыть о его страданиях и не думать о них. Ведь вчера вечером он забыл о ее чувствах.

– И какое отношение имеет ранний выезд отсюда к аббатству Святого Иуды? – спросил он.

– Никакого.

Авиза стала проверять седло на сером коне, стараясь успокоиться и собраться с мыслями. Она могла бы догадаться, что его острый слух даст ему возможность услышать весь разговор, прежде чем она сможет его заметить.

– Я слышал, как ты упомянула аббатство Святого Иуды юной девушке, только что прошмыгнувшей в коттедж.

– Она проявила интерес к уединенной монастырской жизни, и я рассказала ей об аббатстве Святого Иуды. Моя семья поддерживала его с того момента, когда оно было основано.

Божественно было, наконец, сказать правду, но она не должна была позволить себе расслабиться и погубить аббатство в глазах королевы.

Он сморщил нос.

– Уединенная монастырская жизнь – и не жизнь вовсе для человека, обладающего душой.

– Ты не прав. Монастырская жизнь хороша для любой души.

– Не искажай мои слова, Авиза. Я восхищаюсь теми, кто готов добровольно отказаться от всех земных радостей и треволнений ради бесконечно однообразного существования и постоянных умственных упражнений. И все же это не мое призвание, и я не выбрал бы такой жизни для себя.

Она не имела возможности достойно ответить в присутствии Гая, все еще жаловавшегося на то, что ему пришлось спать в одиночестве. К тому же к ним присоединился Болдуин. Когда они вскочили в седла и попрощались с семьей фермера, она обратила взгляд к востоку, где уже показалось солнце и небо стало ярко-синим. Там, за горизонтом, находилось аббатство Святого Иуды. Когда король вернется в Англию и заключит мир с неуживчивым архиепископом, Авиза возвратится в аббатство. Это был ее дом, место, где она сможет совершенствовать свое искусство и обучать мастерству других, место, где она служит королеве, где у нее не будет искушений, которым она подвергается каждый раз, когда Кристиан прикасается к ней.

Могло ли быть так, что Кристиан оказал ей большую услугу, показав, насколько легко стать добычей и жертвой желаний? Вместо того чтобы впадать в ярость от того, что он оставил ее распаленной страстью и жаждущей его, она должна испытывать благодарность за то, что ей показали, с какой легкостью она могла предать все, что искренне любила. Искренне любила! Она искренне любила аббатство. Она не любила Кристиана. Как могла она любить его, обращавшегося с ней подобным образом?

Она повторяла это себе, пока они выезжали со двора и поворачивали на запад. Может быть, если бы она почаще все это повторяла, она и сама бы поверила в то, что говорит.

– Как далеко еще ехать? – спросил Гай, наклоняя голову, чтобы не задеть ветки, низко нависавшие над дорогой. Он выругался, когда его лук запутался в ветках и ударил его по затылку.

– Он устанет когда-нибудь повторять этот вопрос?

Авиза была рада, что капюшон скрывал ее лицо и гримасу, вызванную тем, что при каждом шаге лошади по ее ногам распространялась боль. В последние годы она мало и редко ездила верхом, и потому в эти две недели ей пришлось расплачиваться болью за то время, когда она не практиковалась в верховой езде.