Бессонный патруль - [72]

В больницу Никитин пришел, чгобы поговорить с Елизаветой Федоровной Красновой. Ей стало лучше, и врач разрешил пятиминутный разговор.

Никитин спросил, знает ли она Щербакова.

Краснова отрицательно покачала головой.

- А того, кто напал?

- И его не знаю. Раньше не встречала ни разу... Заметила, что невысокий, черноголовый.

- Как же вы рассмотрели его внешность, если он неожиданно напал и ударил?

- На какое-то мгновение, услышав шум за спниой, я успела обернуться. Он сбил меня с ног, а когда я упала, ударил вторично... Больше ничего не помню.

Раненая вдруг ослабла и, вздохнув, откинулась на подушку. Никитин попрощался и вышел.

Все еще шел дождь. Девушка в легком плаще и в прозрачной косынке стояла под навесом подъезда, не решаясь двинуться в путь. Уже было совсем темно, но свет фонаря падал на лицо девушки, и Никитин узнал Веру.

- Вера!.. Какими судьбами? Болеет у вас кто-нибудь?

Вера застенчиво улыбнулась:

- Я же здесь работаю... Вот кончила дежурство...

- Можно, я провожу пас?

Вера кивнула.

Гремел гром, вспышки яркого света то и дело озаряли больничный двор, выхватывая из мрака то кусты, то скамьи на аллее, то кузов машины, помеченный большим красным крестом.

Гроза прекратилась так же быстро, как и началась, Никитин и Вера вместе вышли из ворот больницы.

Хлюпали под погамп лужи, капало с мокрых деревьев.

Жила Вера далеко, в слободке. Минут десять тряслись они в маленьком автобусе, ныряющем на ухабах, словно корабль на волнах. Потом пешком продирались сквозь тьму

Слякоть.

Опять принялся сеять дождь.

- Это ничего, - бодрым голосом стал уверять Никитин, - дождь даже полезен бывает... Да oн уже и проходит.

И тут дождь, как бы услышав эти слова, припустил с новой сплои. Смеясь, парень и девушка вбежали в ближнюю подворотню. Косые струи, швыряемые порывами ветра, обдавали их мокрые лица, били по тротуару.

Вдруг Никитин повернул к Вере лицо и спросил:

- Видите, на той стороне огонь загорелся в крайнем доме? Это Прасковьи Никитичны, кажется, дом?

- Прасковьи Никитичны. Только ее нет дома. В гостях у сына она, где-то на Урале.

Вера была местная и жителей слободы хорошо знала.

- Это ж в халупе, где шофер квартирует, - взволнованно сказал Никитин.

- Живет там какой-то...

- Вот, вот.

- На противоположной стороне улицы сквозь мрак светился прямоугольник окна, и две мужские тени отпечатались на занавеске.

- Значит, вернулся из рейса Щербаков, - думал Никитин. - И с ним еще кто-то в доме... Как будто все было тихо, безлюдно, а тут сразу двое... Щербаков? Но тот убит в Щиграх полгода назад... А этот?..

Несколько дней майор Гарин изучал дело об убийстве шофера таксомоторного парка Леонида Тнхоновича Щербакова. Убили его преступники, бежавшие из вагонзака во время этапирования. Они проломили пол в вагоне, на ходу выпрыгнули и сумели скрыться. На вокзале в Щиграх наняли такси, чтобы ехать в Курск. За городом, в степи, напали на водителя, требуя деньги. Щербаков сопротивлялся. Его тяжело ранили ножом, отобрали документы и дневную выручку, а самого выбросили иа дорогу. Через несколько минут Щербаков был подобран людьми, ехавшими в автобусе, и доставлен в больницу. Он был еще жив и даже смог описать внешность преступников. Но этому словесному портрету они и были установлены. Но найти их пока что не удалось. Через час Щербаков скончался.

Майор долго вглядывался в фотографии преступников, вклеенные в их тюремные дела. Один из них был тот, что жил под именем Щербакова. А второй?

Майор листал дело второго, перечитывая отдельные страницы, вспоминая годы войны, на которой и ему пришлось быть солдатом.

Фамилия второго преступника была Спирин. На фронте он перешел к фашистам, служил в полиции. Конец войны застал его в немецком городе, занятом советскими войсками. Спирину пришлось репатриироваться в Советский Союз. Службу у фашистов он сумел скрыть, и только много лет спустя чекисты, расследуя одно из дел о бывших гестаповцах, узнали о ею службе в органах оккупантов, о связях с гестапо.

Спирина осудили. Не отбыв и четвертой части срока наказания, он бежал.

Бежал, затем убил шофера Щербакова. И еще, оказывается, он служил одно время в охране концлагеря на территории Германии. Об этом узнал сейчас майор из письма, извлеченного из пачки писем, найденных в квартире учительницы Красновой.

Майор надевает очки, развертывает письмо, полученное несколько лег назад Елизаветой Федоровной, от ее сестры Надежды, живущей в Полтаве, и читает:

"Милая Лиза! Сегодня была у меня подруга, с которой мы вместе бежали в Германии от хозяина и потом вместе сидели за это в концлагере. Пришла она, вспомнили прошлое и даже всплакнули... Еще вспомнили, как встретила я в охране концлагеря Ивана Спирина, моего бывшего жениха, и как плюнула ему в лицо, не удержалась... Он ругался, грозил. Но я не могла тогда стерпеть, потому что такого от него не ожидала. Бывают, сестренка, такие встречи. И не во сне они бывают, а даже в действительности..."

Манор складывает письмо, закуривает и долго ходит по комнате. Вот, пожалуй, и разгадана тайна покушения на учительницу Краснову. Спирин приехал к соучастнику своих преступлении, встретил Елизавету Федоровну на улице и принял ее за Надежду Федоровну. Ведь они поразительно похожи!