Бессмертный воин - [23]

— У вас есть мои извинения, монсиньор.

— Мы вернулись уже обратно? — спросил он со вздохом. — Это мне следует извиниться. Я сказал, что я не причиню тебе боли, а причинил.

Она ничего не ответила.

— Прошло много времени с тех пор, как у меня была женщина. Всё шло слишком быстро. И ты, мой сладкий листик, — он поцеловал кончик её носа, потом рот. — Ты мне не облегчила дело.

Она нахмурилась. — Что вы имеете в виду?

— Иногда мужчине нужно, чтобы женщина лежала неподвижно, пока он… соберётся. А ты этого не сделала.

— Я не могла, — призналась она, внезапно желая, чтобы он понял.

— Потому что я причинил тебе боль, — сказал он.

— Нет, милорд.

Он поднялся на локтях и посмотрел на неё. — Но ты вскрикнула.

— Не от боли.

Он подумал об этом. — Тогда почему?

— Это было… я была… Разве нет слов, чтобы такое назвать?

Улыбка появилась на его лице. — Много, и я научу тебя всем. Но пока используй те, что знаешь.

Потребность объяснить внезапно отошла. Она хотела забраться под одеяла и забыть всю эту тему, но он нависал тут, над ней, в ней, ожидая.

— Это было хорошо по ощущениям, — наконец сумела сказать она, и как только начала, поняла, что сможет закончить.

— Но затем вы, — она поискала слово, — забрались на меня, и хорошее чувство ушло, и вот почему я вскрикнула, но не потому, что вы причинили мне боль, и мне казалось, что я могу вернуться к этому, но…

— Я кончил слишком быстро.

— Кончил? Этим словом называют то, как вы пролили свое семя?

Он улыбнулся ей. — Да. И этого ты также искала.

— Женщины проливают семя? — она подняла бровь при этом.

— Нет, но они кончают, когда их мужчина всё делает правильно. Ты увидишь, обещаю, в следующий раз я сделаю всё, как надо.

— А я постараюсь не двигаться, — пообещала она, испытав лёгкое разочарование.

Усмехнувшись, он покачал головой. — Этого я также не хочу.

— Но вы сказали, что то, что я двигалась, слишком ускорило всё.

— Только в то мгновение. Если бы ты дала мне немного успокоиться, ты могла бы двигаться столько, сколько хотела. Вообще — то твои движения также приносят удовольствия мне.

— Разве? — на неё нахлынуло сильное чувство облегчения, за которым последовало любопытство, которое заставило её снова заговорить. — А сейчас вы спокойны?

Он странно хмыкнул, а на неё нахлынула волна. — Не так уж спокоен, как думал, что буду, — загадочно ответил он. Снова пошевелившись, он решительнее устроился между её ногами, потом нежно поцеловал её, почти целомудренно, по её мнению, за исключением того, что их тела соединены вместе.

Встретившись с ней взглядом, он начал медленно качаться из стороны в сторону. Сначала она была неуверенна в том, что делает, но спустя некоторое время, она начала возвращаться туда, где была раньше. Она чувствовала себя также полнее, — он снова затвердел, так и не покинув её. Она не знала, что такое возможно, но ощущение было замечательным. Его поцелуи углубились, перешли с её рта к горлу, к уху и обратно. Она начала двигаться. Ей нужно было двигаться.

— Расскажи мне, чего ты хочешь, — приказал он хриплым голосом. — Скажи мне, Алейда. Словами.

— Я хочу… — она выдохнула, когда он прижался к ней. — Я хочу кончить.

Со стоном, он обхватил её руками и упал, быстро перекатился так, что она оказалась сверху, всё ещё соединённая с ним.

— Двигайся, — поощрял он. — Найди то, что доставляет тебе удовольствие.

Он показал ей как, широкими ладонями обхватив её попку, чтобы направить её над собой, потом немного передвинув её, чтобы ощущение стало ещё лучше. Понимая теперь, она задвигалась сама, пробуя по — разному, различными ритмами, медленно учась как использовать его тело, чтобы найти удовольствие в своем. Его руки бродили по её коже, помогая ей, касаясь её, поддерживая тот медленный огонь, который поднялся в ней. Она закрыла глаза и переместила бедра, в поисках идеального движения. Весь её мир уменьшился до кровати, потом к ним обоим, потом вниз в то горящее место, где её тело соединилось с ним. Она трепетала на грани того, чего она хотела, тлея, всё еще не зная, что это такое.

— Ты тут, сладкий листик. Кончи. — Его большие пальцы коснулись её сосков, и настоящий живой жар взорвался в ней. Она сплелась с ним, дёргаясь и выгибаясь, как пламя, которое охватило её. — Кончи для меня, — снова приказал он, глядя, как она горит под его проницательным взглядом. Последний огонь наслаждения заставил её вскрикнуть, и она пала ему на грудь, всхлипывающая и безвольная, дрожащая, а он шептал ей кончить, кончить, отдаться этому, назвать его.

Он прижал её ближе, и стал двигаться, сначала нежно, позволяя ей кончить. Потом сильнее, настойчивее в поисках собственного удовольствия. Медленно, её мир стал больше, чтобы включить его. Она нашла один с ним ритм, когда ответила на его настойчивость теми словами, которые он использовал с ней, он внезапно поднялся, резко притянул её вниз, и с криком излился в неё.

Позже, когда всё было давно закончено, она лежала рядом с ним, прячась, закрыв веки. Она не могла понять, где родился распутный жар, пришел ли он от пряностей Беаты или был в ней всё время, ожидая, пока он найдет его. Она только знала, что он взял её, поглотил её, и оставил такой хрупкой, как листик, сожжённый дотла. Если он дотронется до неё, она была уверена в том, что распадётся на тысячу кусочков.