Бессмертный воин - [21]

Или лучше. Алейда внезапно потеряла уверенность. Она пыталась освободиться, но так и не смогла определить, где кончались ее губы и начинались его.

Наверное, все дело в поссете, думала девушка. Это все приправы Беаты. Вот почему тело так вероломно поступило с ней, почему оно стало таким горячим и размякшим, когда она того не желала.

А может, причина в поцелуях. Ей нравилось целоваться, насколько она знала, а этот мужчина был настоящим мастером — покусывая и посасывая ее нижнюю губку, он затем исцелял причиненную боль множеством поцелуев. Ее майский рыцарь такого не вытворял, и не заставлял ее колени слабеть. Если бы ее муж и дальше просто целовался…

Но конечно, он на этом не остановился. Он начал исследовать ее тело, руки его касались девушки уверенно, но в то же время нежно, чего она не ожидала. Постепенно Алейда поняла, что сказала Беате правду. Она и впрямь не боялась своего супруга. Нервничала из — за того, что должно произойти между ними в постели, но самого мужчину не боялась. Так что когда он немного отступил, и начал освобождать девушку от шенса, говоря: «Пора избавиться от этого», она покраснела, но кивнула:

— Да, милорд.

— Иво, — напомнил он. Осторожно мужчина продолжал приоткрывать тело Алейды. Обнажился соблазнительный уголок шеи и плеч, но не более. Он поцеловал каждое плечо.

— Тебе все же придется произнести мое имя не только в брачных обетах. Я услышу, как оно слетит с твоих губ.

— Ворот слишком узкий, милорд, — мягко прервала она, дерзя даже тогда, когда советовала мужу, как раздеть ее. — Так ничего не получится.

— Неужели? — Он проник пальцами под шенс и погладил грудь девушки, с улыбкой наблюдая, как затрепетали ее ресницы, затем зажал ткань в обеих руках и рванул, разрывая рубашку до пупка. — Думаю, все будет как надо.

Она еще больше покраснела, но сохраняла спокойствие.

— Возможно, вы правы, милорд.

— Иво. — Он опустил руку в этот разрыв и погладил девушку по животу. В ней просыпалось понимание, по мере того как он скользил ладонью ниже. Она напрягалась, ожидая прикосновения там, но мужчина изменил направление, медленно прослеживая линию ее живота кончиками пальцев, словно огнем обжигая ее грудь и нежную кожу горла. Бережно он спустил шенс с плеч Алейды. Ткань скользнула к ее бедрам и едва держалась на них. Оставляя это без внимания, Иво любовался своей женой, а потом медленно поднял руки, чтобы обхватить ее груди. Дыхание Алейды замерло, когда большие пальцы ее мужа массировали круговыми движениями ее соски и глаза его потемнели от вожделения.

Он наклонился попробовать ее на вкус, и в этот момент она обнаружила, что целоваться — не всегда означает губы к губам, это нечто большее, что язык мог вытворять с ее телом такое, чего она никогда и представить не могла в своих самых греховных мечтаниях. То, как он сосал ее грудь, соединяясь со специями в поссете — все это заставляло голову девушки кружиться от желания. Такого неодолимого. С резким, почти неохотным вздохом она погрузила пальцы в его волосы.

Она моя. Иво провозгласил бы победный клич, да только его рот был полон летней сладкой плоти и у него не было никакого желания отвлекаться от нее. Он снова погладил ее языком и обратился к другой груди, лаская обе, пока дыхание Алейды не стало хриплым и прерывистым.

Во имя Фрейи[32], но сдерживаться становилось все труднее, ведь его тело изнывало от желания погрузиться в нее. Такого голода он не ожидал — острого, как край его меча, и с каждым дыханием желание затачивало его все сильнее. Утолить эту жажду было достаточно легко: швырнуть девушку на кровать и просто взять ее, но Иво хотел большего, чем просто удовлетворение плотской потребности. Воспоминания о женщинах прошлых лет, таких как Ингигерд, которые спали с ним не за деньги или по обязанности, а ради наслаждения, заводили даже больше, чем пари с Брандом.

— Давай ложиться, Алейда, — шепнул он. Девушка кивнула, тогда он поднял ее на руки и пронес несколько шагов до кровати. Становясь на колени над ней, Иво любовался женщиной, которая скоро будет полностью принадлежать ему, ее губами и грудью, пылающими и набухшими от прикосновений его рта, и ее светлой кожей, чей румянец показывал, что женщина готова его принять. Он потянулся к завязкам брэ, но передумал. Если бы он разделся теперь, то сразу бы соединился с ней, несмотря на ее девственность.

— Я не сделаю тебе больно, — поклялся мужчина и девушке и самому себе, выпрямляясь и освобождая ее бедра от порванной ткани.

Её ноги немного раздвинулись, пока он высвобождал белье так, что увидел затемнённые ворота в её женственность. Их окружали рыжеватые кудряшки, того же насыщенного медного цвета, что и её волосы, молящие о его прикосновении, и только сила воли удерживала его от того, чтобы напасть на неё, как захватчик, каким он когда — то был. Как орёл, которым он был сейчас.

Чтобы заставить себя действовать неторопливо, он начал с её губ и целовал Алейду сверху вниз, отчего она ещё раз резко выдохнула, когда воин снова коснулся губами её груди. Она потянулась к нему, и он позволил ей притянуть себя вниз, по пути передвинувшись так, чтобы лечь рядом с ней, а не на неё, так чтобы сохранить рассудок и свободный доступ к её телу. Его руки ласкали её кожу, пока он снова посасывал её, отчего она впивалась пальцами в его спину и волосы. Мужчина передвинулся и поцелуями достиг её живота.