Бессмертие графини - [72]

Сам он, несмотря на возмущения, всегда действовал против меня исподтишка, не вступая в открытую конфронтацию. Нарушая правила он смиренно принимал наказания, слушал мои ему внушения, а сам втихую строил собственные планы. И его показная верность мне ничего не значила.

Всю свою вечность я буду клясть себя за то, что оказалась слишком слабой и обратила его.

Эшвард потребовал оставить ему девушку, а очнувшийся Рудольф, которого принес Эш, смотрел на меня с извинением.

— Нет, — покачала головой я, жестом отсылая Рудольфа из комнаты и показывая, что я на него не злюсь. — Она уже обещалась, как закуска на ужин.

— Закуска? — усмехнулся Эш.

— Да, — я сжала губы. Маска, носимая мной уже столько веков, давалась мне нелегко.

— Рудольф нарушил правила клана и я требую компенсации у вас, как у главы.

— Рудольф понесет наказание за свой поступок.

— Выговор? Внушение? — фыркнул Эш. — Впрочем, мне не важно. Мне нужна эта «закуска». И вы не можете мне отказать.

— Ты забываешься, Эш, — я нахмурилась.

Уже давно я перестала позволять ему неуважение к себе.

— Я? — он картинно вскинул брови. — Я в своем праве. Может, вынесем это на решение всего клана? Новые гости привезут сегодня еще людей. Ужин и без того будет плотным. Так почему вы отказываете мне в такой малости?

И я сдалась.

— Хорошо. Забирай.

Каждый год я говорила о том, что Эша пора остановить. Но каждый год я не могла на это решиться, оставляя слова всего лишь словами. И дело было не только, и не столько в его потомках, преданных ему лично.

— Я рад, что вы проявили благоразумие, графиня, — улыбнулся Эш, довольный, что я опять пошла у него на поводу.

А потом эта девочка убила Рамону.

Рамону не любили в клане. Я обратила ее случайно, когда разбиралась с потомками Эша. Они пошли против правил, и мне пришлось показать свою власть. Если Эшу я прощала многое, то здесь была вынуждена проявить жестокость. Иначе мое влияние пошатнулось бы и клан стал неуправляемым.

Да и Эш, наверняка, таким образом проверял мою слабость к нему. И если бы я ее проявила, скрытый бунт перешел бы в явный.

И вот, во время драки, капля моей крови попала Рамоне на губы, а потом она умерла.

Я не желала ей вечности.

Я бы никому не желала вечности, но Рамона была из прислуги, что готовы на все за этот дар, и поэтому, ей я не желала вечности вдвойне. Она была неприятной, жадной и злобной.

Однако в части сохранения жизни новообращенным правила строги, и я не могла бы их нарушить, ведь сама приняла их.

После обращения Рамону не любили в клане. И, конечно, особенно упорствовал в этом вопросе изящный и красивый, даже до своей смерти, Эш. Ведь сама Рамона красотой не блистала.

Но все же, он обязан был повиноваться, и держал себя в руках, а потому их конфликты не выходили за рамки словесных оскорблений.

Но после второй ночи бала, где Эш, получив девчонку, во всю пользовался своей властью над ней, произошло непредвиденное.

Девушка убила Рамону, выманив ее на солнце.

Я была уверенна, что Эш приложил к этому руку — без вампирской крови человеку не справиться с одним из нас, пусть даже Рамона не миновала еще порог вхождения в полную силу.

Однако доказать я ничего не смогла — кажется, он успел внушить ей свою историю.

Это был шанс избавить девушку от мучений, наказав ее за смерть Рамоны. Да и не наказать я не могла — какой бы ни была Рамона, она считалась одной из нас, а клан бы не понял попустительства смерти вампира.

Но Эшвард умело использовал правила клана себе на пользу, и многие вампиры сочли, что остаться с ним — уже достаточное наказание для человека.

Девушка уехала с ним.

Хоуп. Так ее звали.

Эпилог

Слова. Пустые угрозы, за которыми не стоит ничего, кроме пустоты.

Эш так привык к этой пустоте, что думал — я никогда не решусь на большее.

Я сама виновата во всем.

Я обратила его, заставив быть рядом.

Я позволила графу изменить его.

Я не смогла его спасти.

И долго не могла принять тот факт, что от моего трепетного рыцаря, чистого и доброго, больше не осталось ничего. Эш не Иероним, хотя и имеет его лицо.

Я должна остановить его, как остановила графа. Должна, пока не стало слишком поздно.

Хоуп. Всего лишь еще одна жертва в бесконечной череде погибших людей, взирающих на меня из кровавых глаз Эша, жестоких, как и глаза графа.

И пусть она станет последней.

Визит к Эшу показал мне — он приручает ее так же, как когда-то приручил его граф. Он делает ее зависимой собой, как когда-то я была зависима графом (хотя часть этой зависимости все еще сидит во мне, заставляя облачаться в красное, в память об озерах его глаз).

Я прощала, я терпела, я позволяла ему все и каждое мое решение было ошибкой. Целую вечность я ошибалась раз за разом, но кажется пришел момент сделать верный выбор.

Я погубила сотни жизней — одних сама, других же своим невмешательством. Маска прилипла ко мне и могла отодраться только с кровью. Но в этой цепочке смертей, жизнь Хоуп пылала для меня, потому что была похожа на мою.

Храбрая, презирающая тех монстров, которыми мы были, девушка не желала жизни путем бессмертия. Но Эша уже давно не волновали чужие желания. Он смог проникнуть к ней в душу, хотя она ровными счетом ничего для него не значила.