Бессмертие графини - [23]

Глупая и нелогичная, однако эта мысль казалась ответом на все мои вопросы. Я должна выбрать. И только тогда расположение графа вернется ко мне.

Я точно сходила с ума, ведь какой матери и жене в здравом уме могут прийти такие мысли? Но они не желали отступать, а я, при всем желании, не сумела бы выбрать, особенно теперь, когда кроме Раймунда был еще и Алалрик.

А граф, словно зная о моих мучениях, лишь усугублял их. После каждого дня, проведенного мной с детьми, его объятия становились жестче, а голос безразличнее.

Но почему?

Действительно ли это было так, или мой воспаленный ум лишь пытался найти соответствия, которых не было, я не знала. Зато я знала точно — чем дальше был от меня граф, тем ближе было мое безумие.

Недолгое облегчение пришло лишь когда вернулся Викторий. Во время второй моей беременности граф отправлял его в Прованс решить некоторые дела с вассальными рыцарями.

Хоть я и была привязана к Викторию как к другу (даже не смотря на его отношение к моему ребенку), я по-прежнему не понимала, как рыцари могут воспринимать всерьез человека столь низкого происхождения, а тем более, подчиняться ему. Однако граф был полностью уверен в силе своей власти, и поэтому Викторий отсутствовал почти год, многое пропустив.

Однако, когда я обняла его, мне показалось, что мы расстались лишь на день, и не было между нами тех неприятных моментов и недопонимания.

— Почему? — не выдержав, расплакалась я, уткнувшись в твердую, как у графа, грудь. — Почему он так холоден со мной? Почему он снова стал безразличен ко мне?

С одним Викторием я могла быть собой, а не женой влиятельного лорда.

— Таков граф, — ответил он, глянув так, словно знал нечто большее, чем мог мне сказать.

— Я не понимаю, — обреченно выдохнула я. — Я совсем ничего не понимаю. Викторий, ты его правая рука, ты знаешь его уже давно. Скажи мне, что нужно, чтобы вернуть его расположение? Я думала, что наследника будет достаточно. Ведь наследник — это то, что надо любому мужчине, разве не так?

— Таков граф, — повторил Викторий, гладя меня по спине. — Его никто не знает достаточно. А он и так расположен к тебе, иначе не взял бы в жены. Вот только под расположением и любовью он понимает нечто совсем иное.

Уточнять, что же именно, мне вовсе не хотелось, ведь перед глазами встали голодные алые колодцы графа, его руки, грубо сжимающие мои бедра, и еще отчего-то, острые клыки и мои несуществующие раны.

— А дети? — спросила я, отгоняя видения. — Это же наши дети! Я люблю их, а он… он безразличен не только ко мне, но и к ним!

— Поверь, им же будет лучше, если все так и останется. Но, зная графа, его безразличие продлится недолго, — Викторий опечаленно покачал головой.

Его слова не принесли мне ожидаемого облегчения, а, напротив, лишь сильнее разволновали меня. В них было что-то пугающее, как в затишье перед бурей.

— Ты так считаешь? — тем не менее выдавила я из себя. — Считаешь, что он сможет их полюбить?

— Я считаю… — он помялся, словно хотел мне что-то сообщить, но в итоге выдал лишь: — Я считаю, что он изменит своему безразличию. Главное не вини себя, когда это случится.

— Что ты имеешь ввиду? — вот теперь его слова напугали меня окончательно.

В ответ Викторий покачал головой и ничего не ответил, а сама я осознала скрытый смысл уже гораздо позже.

И все-таки разговор с Викторием принес мне некоторое облегчение. Во-первых, всегда становится лучше, если проблемы разделить с другом. Пускай слова его были пугающие, но сочувствие и поддержка, да и просто дружеские объятия, сделали свое дело. А во-вторых, если уж Викторий считает, что граф расположен ко мне, то наверняка так оно и есть.

И как же хорошо, что теперь мне снова есть с кем поделиться своими мыслями и чувствами.

Хотя безразличие графа к собственным детям меня пугало так же, как и его холодное поведение, и алые глаза. Особенно потому, что я не понимала, отчего же так происходит. Не понимала, что же может быть надо графу, если он и так может получить все, что захочет.

Мое тело принадлежало ему с самой первой нашей ночи, а мое сердце он теперь делил пополам с нашими детьми, хотя свою половину он держал в клетке из отчаяния боли и страсти.

Но этого было недостаточно. Даже Алалрик, похожий на графа куда сильнее, чем Раймунд, не растопил его сердце, хотя я все-таки надеялась на это.

Обычно младшим детям достается больше заботы родителей, в то время, как к старшим приходится быть более требовательными, чтобы воспитать достойного наследника.

Обычно.

Но ни один закон обычной жизни не действовал, когда речь шла о графе.

Что ж, если графу нужно время, чтобы полюбить наших детей, то пусть будет так. Ведь главное, что в итоге он сменит свое безразличие, а пока этого не произошло моей любви хватит за двоих.

Мне надо просто отогнать свои глупые мысли о несуществующем выборе и постараться смириться с тем, что, кажется, заботы и нежности я от своего мужа пока не дождусь.

Да, он показал мне, что может быть не только отстраненно-вежливым, но я так и не смогла понять, как этого добиться. И, наверное, не пойму никогда. Если уж я сама скрываю от графа и всех остальных собственное безумие, то кто знает, какие темные тайны и пристрастия могут прятаться за этими алыми глазами, холодной улыбкой и безукоризненной дневной вежливостью.