Бесславные ублюдки, бешеные псы. Вселенная Квентина Тарантино - [89]

«Глава пятая. Пассажиры». Флешбэк. Джоди Домингрю с «Мобреем», «Гейджем» и «Бобом» приезжают в галантерею Минни. Там они убивают своего кучера, его помощницу и всех, кто был в помещении, кроме генерала Смитерса. Его оставляют в виде декорации, «для убедительности». Джоди спускается в подпол, откуда и выстреливает Маркису между ног.

«Глава последняя. Белый человек, черный ад». Раненые Уоррен и Мэнникс заставляют Джоди сдаться, иначе угрожают убить Дейзи. Когда Джоди высовывается, Маркис стреляет Джоди в голову. Дейзи пытается подкупить Мэнникса, но тот не соглашается. Тем временем Уоррен убивает сначала «Гейджа», а затем «Мобрея» (их настоящие имена — Рауч Даглас и Пит Хикокс; мексиканца Боба звали «мексиканец Марко»). Дейзи пытается освободиться, но у нее ничего не получается. Уоррен предлагает Мэнниксу в честь Джона Рута повесить Дейзи, что они и делают. Мэнникс просит у Уоррена «письмо Линкольна» и зачитывает его вслух. Последняя сцена: истекающие кровью бывший майор и шериф, так и не вступивший в должность, ждут скорой смерти. Конец.

Много цинизма, но мало расизма

Что про «Омерзительную восьмерку» говорили отечественные критики? Предложили ли они какие-либо интересные интерпретации фильма? По большому счету все отзывы свелись к суждениям вкуса и самым общим фразам, которые в конечном счете ничего не значат. Например, критик Антон Долин так заканчивает свою рецензию: «По сути, „Омерзительная восьмерка“ выходит далеко за границы забавной постмодернистской пародии, пропитанной цитатами; это злая и проницательная сатира на Америку и ее ценности, сделанная режиссером, которым его страна может и должна по праву гордиться»[354]. Другие критики высказались более конкретно. И, что примечательно, они остались недовольны тем, как в фильме репрезинтируется расизм. Так, критику Борису Иванову не хватило тематизации социальных отношений: «„Восьмерка“… хоть и раскрывает тему послевоенного расизма, но одновременно забалтывает ее, то теряя, то снова находя эту сценарную линию в сюжетном кавардаке, с которым она лишь косвенно соотносится, хотя ничего более умного и содержательного в фильме нет, и логично было бы поставить эту тему в центр повествования»[355]. Критика Геннадия Устияна не удовлетворило примерно то же самое: «Тарантиновская бравада, его желание пустить как можно больше крови и отсылки к его же первому фильму „Бешеные псы“, только в деревянных интерьерах XIX века, не предлагают никакого смыслового выхода из расового конфликта, кроме мести и стрельбы»[356].

Самое любопытное во всех отзывах то, что рецензенты так или иначе обращались к проблеме «тарантиновского цинизма». Например, Андрей Плахов считает, что «цинизм Тарантино, как всегда облеченный в форму невинной игры, затрагивает на самом деле то, что принято относить к числу святых вещей, а святость теперь опять входит в моду. Великолепное омерзение, которое источают персонажи фильма, отрицает и хоть какие бы то ни было прогрессивные уроки Гражданской войны, и мораль, напрочь уничтоженную в ее горниле, и даже преимущество черного расизма перед белым»[357]. Критик Станислав Зельвенский говорит, что «фильм жестоко разочаровывает и в качестве пьесы, высказывание которой сводится к неприятной циничной шутке»[358]. Но если для Плахова цинизм является скорее формой социальной критики, то Зельвенский, как видим, разочарован «моралью» фильма. Здесь же уместно привести мнение критика Валерия Кичина, который, наоборот, считает, что «из кино Тарантино исчезает то, чем он прикормил поклонников — по-детски неосознанный цинизм. Автор стал мудрее, он даже допускает в свои фильмы скрытые моралите. Иными словами, возвращается в лоно нормального и при всем натурализме деталей (фонтаны крови на месте) гуманистического искусства, где есть что пережить и о чем подумать»[359]. Тот же Долин не упоминает цинизм, но заявляет, что Тарантино расстался «только со своим специфическим, кровожадным, но искренним идеализмом: добро с кулаками, обычно мстящее в его картинах безнаказанному злу, перестало быть добром»[360]. Как понимать это высказывание в контексте того, что «Омерзительная восьмерка» — злая сатира на современную Америку? Как правило, цинизм предполагает отсутствие позиции, и, следовательно, место «идеализма» у Тарантино занимает что? Сатира? Так, Питер Треверс, текст которого был переведен в русской версии «Rolling Stones», всего лишь написал: «Забудьте о добре, здесь есть место только уродству и пороку»[361].

Критик Олег Зинцов вместо «ницизма» использует слово «сарказм»: «Но, последовательно отстреливая все варианты выхода, „Омерзительная восьмерка“ превращает в кровавый фарс и закон, и месть, и любую стоящую за ними мораль: если две человеческие особи и могут о чем-то договориться, то о том, как повесить третью. Можно сказать, что этот сарказм направлен на фундамент американских ценностей, но можно и шире — на человеческую природу как таковую»[362]. Однако критик Дмитрий Карпюк все же более конкретен в своих высказываниях и нашел возможность высказаться относительно финала: «У Тарантино послание вполне очевидно — это в первую очередь кино про торжество закона… Основная идея „Омерзительной восьмерки“ заключается в том, что даже ненавидящие друг друга Север и Юг готовы забыть про старые обиды и объединиться перед лицом общего врага. Жить дружно на Диком Западе не очень-то получалось, а вот шанс умереть тяжело, но достойно давался каждому»