Бессердечные - [34]

Ханна запихнула под сиденье свою сумочку Marc Jacobs из шагреневой кожи.

– Я с ней еще не познакомилась. – Ее соседка за весь день ни разу не появилась в палате. Наверняка ее засадили в какой-нибудь изолятор со звуконепроницаемыми стенами.

– Так давай в нашу компанию, – улыбнулась Тара. – Мы, – она ткнула вилкой в сторону Алексис и Руби, – потрясные девчонки. Придумываем спектакли про больничный персонал и играем их в своих палатах. Главную роль обычно исполняет Руби.

– Руби создана для бродвейской сцены, – добавила Алексис. – Прирожденная актриса.

Руби покраснела и опустила голову. К ее левой щеке прилипли зернышки кукурузы. Ханна подумала, что вряд ли Руби возьмут в бродвейский театр, разве что продавцом в театральный буфет.

– А еще мы устраиваем представления по типу «Топ-модель по-американски», – продолжала Тара, принимаясь за лазанью.

Алексис с Руби мгновенно забились в истерике: захлопав в ладоши, они затянули музыкальную тему телепередачи, причем фальшиво: «Я хочу быть лучшей! На-на-на-на-НА-на!».

Ханна обмякла на стуле. Казалось, все светильники в столовой потускнели, кроме того, что висел прямо над ними. Пара девочек за соседними столиками обернулись.

– Вы изображаете моделей? – слабым голосом уточнила она.

Руби глотнула кока-колы.

– Не совсем. Мы просто комбинируем наряды из своих гардеробов и дефилируем в них по коридору, как по подиуму. У Тары потрясающие вещи. И еще у нее есть сумочка Burberry!

Тара промокнула рот салфеткой.

– Это подделка, – призналась она. – Мама купила эту сумку в китайском квартале в Нью-Йорке. Но от настоящей не отличишь.

Ханна чувствовала, как воля к жизни медленно вытекает из нее через ступни ног. Она смотрела на двух медсестер, о чем-то болтающих у подноса с десертами, и ее так и подмывало встать, подойти к ним и попросить двойную дозу «валиума».

– Не сомневаюсь, – солгала она.

Неожиданно взгляд Ханны перехватила блондинка, стоявшая возле супницы. Она, кажется, наблюдала за ними. Светлые волосы цвета кукурузы, великолепная белая кожа, во всем облике некая манящая притягательность. Ханну пробрала дрожь. Эли?

Она присмотрелась к ней и увидела, что лицо у этой девушки круглее, глаза зеленые, а не голубые, и все черты чуть заостренные. Ханна протяжно выдохнула.

Но та, ловко обходя столики, уже шла прямиком к Ханне, Таре, Алексис и Руби. На губах ее играла самодовольная улыбка – точь-в-точь как у Эли, когда она собиралась кого-то подразнить. Ханна уныло посмотрела на своих новых «подружек». Потом провела ладонями по бедрам, замирая от страха. Неужели у нее ноги потолстели? И почему волосы на ощупь ломкие и курчавые? Сердце бешено заколотилось. Что, если, сев за стол с этими занудами, она мгновенно превратилась в жалкую лузершу, какой была, пока не подружилась с Эли? Что, если у нее отрос второй подбородок, задница раздалась, а зубы стали кривыми? От волнения Ханна потянулась за хлебом, лежавшим в корзинке посреди стола. И только она собралась запихнуть в рот сразу целый ломоть, как в ужасе отдернула руку. Ты что? Неотразимая Ханна Марин хлеб никогда не ест.

Тара, заметив идущую к ним девушку, толкнула Руби локтем в бок. Алексис выпрямила спину. Все затаили дыхание. Блондинка тронула Ханну за плечо, и та ощетинилась, приготовившись к худшему. Наверное, она уже трансформировалась в уродливого тролля.

– Ты Ханна? – спросила девушка звонким приятным голосом.

Ханна попыталась ответить, но слова застряли в горле. Она издала нечто среднее между икотой и отрыжкой и наконец, густо краснея, выдавила:

– Да.

Блондинка опустила руку. Ногти у нее были длинные, покрашенные черным лаком Chanel.

– Я Айрис, – представилась она. – Твоя соседка по палате.

– П-привет, – осторожно произнесла Ханна, глядя в светло-зеленые миндалевидные глаза Айрис.

Та, отступив на шаг, смерила Ханну оценивающим взглядом. Потом протянула ей руку и сказала беспечным тоном:

– Пойдем со мной. С лузершами мы не общаемся.

Девушки за столом возмущенно охнули. Лицо Алексис вытянулось, как у лошади. Руби нервно поправляла волосы. Тара трясла головой – словно предостерегая Ханну, собравшуюся сунуть в рот отраву.

– Стерва, – произнесла она одними губами.

Но Айрис благоухала, как сирень, а не воняла мазью «Викс Вапораб». И на ней был такой же длинный кашемировый кардиган, какой Ханна две недели назад купила в Otter. Проплешин на голове у нее тоже не было. Давным-давно Ханна поклялась себе, что никогда больше не будет занудой. Это правило распространялось и на психбольницу.

Пожав плечами, она встала, подняла с пола свою сумочку.

– Простите, леди, – сладким голоском произнесла она, послав им воздушный поцелуй. Затем взяла Айрис под руку и вместе с ней зашагала прочь.

– Тебе крупно повезло, – сказала ей Айрис на ухо, когда они шли между столиками, – что тебя поселили со мной, а не с какой-нибудь чудачкой. Я здесь единственный нормальный человек.

– Слава богу, – выдохнула Ханна, возводя глаза к потолку.

Айрис вдруг остановилась и воззрилась на Ханну долгим пристальным взглядом, словно говоря: «Ну да, ты крутая». И Ханна поняла, что Айрис, возможно, тоже крутая. Более чем. Они обменялись многозначительными самодовольными взглядами, которые понятны только симпатичным девчонкам, привыкшим быть в центре внимания.