Беспутный и желанный (Клятва верности) - [14]

Он откинулся в удобном кресле перед массивным письменным столом черного дерева, рассматривая фотографию в серебряной рамке. Его взгляд с ненавистью был устремлен на хмурое лицо женщины на фотографии. Тонкие губы Элоизы были сжаты, глаза сощурены. Казалось, что она вот-вот была готова выплеснуть в его адрес свои обычные злобные упреки. Холодная, ненормальная женщина. Амос был рад, что ее нет в живых и что год его показного траура по ней закончился. Теперь он с удовольствием найдет ей более для себя приятную замену. Он был молод и глуп, когда женился на Элоизе, но, по правде говоря, к тому же еще и алчен. Отец Элоизы дал за дочерью внушительное приданое.

Амос с умом использовал эти деньги для своих первых банковских операций. Через десять лет он разбогател по-настоящему, вкладывая свои капиталы и в Калифорнии, и в Колорадо, и, наконец, здесь, в Комстоке. Теперь он владел контрольным пакетом акций трех крупных банков, двух железных дорог и дюжины золотых и серебряных рудников. Он построил себе чуть ли не дворец на принадлежащем ему обширном ранчо «Быстрый ручей», неподалеку от золотоносной шахты, и пустил крепкие корни в штате Невада. Здешний политический климат вполне подходил ему. Кучка миллионеров, банкиров и владельцев рудников управляли «серебряным» штатом. Он потратил годы на приобретение полезных знакомств, установление связей с местными законодателями и размещение везде, куда дотягивались его руки, зависящих от него людей.

Амос Уэллс рассчитывал быть избранным в сенат Соединенных Штатов от Невады, но на пути к вожделенной цели возникло незначительное препятствие. Ему была необходима супруга, достаточно привлекательная, чтобы разжечь в нем кровь и вскружить головы его гостям, сухим, как заезженные клячи, политиканам и циничным «серебряным баронам», и к тому же молоденькая, податливая, готовая выполнить любые его требования без сварливых упреков и хныканья. При этом желательно, чтоб она была воспитана в строгих правилах и всегда, даже кокетничая с нужными людьми, на которых он ей укажет, оставалась верна мужу. Амос готов был за все эти качества выложить приличную сумму, обеспечив супруге сказочное существование. Элоиза была слишком высокого мнения о себе и своем аристократическом происхождении. Она постоянно заставляла его чувствовать себя недостойным ее и ее денег. Так было с первого дня их внешне благополучной семейной жизни.

Теребя кончик тщательно ухоженной ван-дейковской бородки, Амос Уэллс злорадно улыбнулся, глядя на ненавистное ему лицо, и спрятал фотографию в ящик стола на самое дно, повернул ключ в бронзовом замочке и занялся обдумыванием того, как довести его сватовство к Ребекке Синклер до желаемого исхода. Воскресный обед в доме священника прошел неплохо. Родители Ребекки не знали, как лучше ему угодить, особенно после того, как он предложил взять на себя расходы по обновлению церковного органа, единственной роскоши, которую могла себе позволить местная община. Ребекка вела себя спокойно и доброжелательно. Конечно, она еще очень молода, но это к лучшему. Он заставит ее преклоняться перед собственным величием и будет держать в благоговейном страхе. Правда, она произнесла за столом всего два-три слова, предоставив право на беседу мужчинам, а в основном помогала матери подавать и убирать блюда.

Ребекка выросла в благородной бедности, обходясь без модных платьев, без служанок и горничных. Амос знал, что головка любой молодой глупенькой девушки полна мечтаний о красивых шелковых нарядах и драгоценных побрякушках. Что же с ней будет, когда она увидит его дом в двадцать комнат на ранчо и элегантный особняк, который он купит в Карсон-Сити после избрания его сенатором. Никогда его жена не будет сама печь хлеб и портить руки, моя посуду. И он не позволит ей одеваться безвкусно и растолстеть, как ее мать.

Легкий стук в дверь прервал его приятные размышления. Дождавшись разрешения войти, Генри Снейд поздоровался и занял место в кресле напротив Уэллса. Снейд был высокий мужчина с резкими грубоватыми чертами лица, густой светло-каштановой шевелюрой и с пышными усами, нависшими над верхней губой. Многие женщины находили его весьма привлекательным. У него всегда была наготове улыбка, открывающая его белоснежные зубы.

– Рад, что ты хоть на денек смог вырваться с «Быстрого ручья», Генри. Ты слишком много работаешь. Твоя молодая жена, вероятно, не одобряет столь долгие отлучки мужа. – Амос был приветлив, но внимательно следил, как прореагирует Снейд на его слова.

– С Леа нет никаких проблем. – Генри легко отмахнулся своей мощной ручищей. – Она рада до смерти обновам, что я ей приобрел, и двум нанятым мной китаяночкам, чтобы они помогали ей по дому. Весенний загон скота прошел отлично, и мы заработаем кругленькую сумму, когда будем забивать бычков на мясо. Я рассчитываю вложить мою часть прибыли в золотодобывающие шахты.

– Ты собираешься пуститься в свободное плавание, я так понял? – Амос осторожно прощупывал собеседника.

– Ни в коем случае, – улыбка Снейда сверкала как реклама зубного порошка в рассылаемом по почте каталоге. – Я ценю возможности, которые ты предоставил мне, и хочу принять посильное участие в общем деле. Мне не хотелось бы оставаться скотоводом всю жизнь.