Беспризорник Кешка и его друзья - [25]

— Тебе чего, малец?

— Прочитай это, — с заметной запинкой проговорил растерявшийся Кешка, протягивая старику афишку.

— Спасибо. Читать мы, таво, не мастаки. На эту самую… на цигарку пригодится, — протянул сторож. — Э-э… Да она, кажись, таво, какая-то крашеная. Цигарку не таво. Ну ладно, давай, в хозяйстве пригодится. А что там кажут? Опять хулу на партизан?

— Про американскую картину. Боевик! — поторопился ответить Кешка.

Он облегченно вздохнул и пошел дальше, слыша непонятное бормотанье старика и скрежет шарнир. «Струсил. Трус! Корешок меньше меня, и то так бы не сделал», — ругал себя Кешка, но после некоторого размышления решил, что поступил правильно: а вдруг сторож притворялся? Но где-то в душе его грыз укор: «Струсил, струсил… Трус…»

Мучимый совестью, Кешка вспомнил матроса и представил, что Налетов видел его трусость. «Эх ты, девчонка, — сказал бы матрос, — а еще в партизаны хотел. Тебе в бабки играть, а не партизаном быть». Эти мысли придали Кешке смелости. Он вручил одну афишку о боевике женщине, шедшей ему навстречу, подошел к кондитерской фабрике, опасливо осмотрелся, вложил партизанскую прокламацию в дверное кольцо калитки и как ни в чем не бывало пошел дальше. Начало было положено, и это подбодрило его. Кешка раздал прохожим несколько розовых афишек. Потом остановился возле китайской лавочки, делая вид, что читает вывеску, потихоньку вложил в щель двери партизанскую прокламацию, быстро отошел на тротуар и принял беспечный вид.

«А что если школярам подсунуть? — подумал Кешка, смотря на церковноприходскую школу. — Эта братва шныряет по всем углам. Обязательно подберет на перемене. Надо подбросить. Прочитают про наших партизан и отцам расскажут».

Мальчик спешил. Он засунул руку за пазуху, подошел к школьной ограде, припал к забору и, выждав момент, швырнул штук пять прокламаций. Потом перебежал на левую сторону улицы и сунул одну прокламацию под ворота дома, вторую положил на крыльцо фотографии «Ива», несколько прокламаций вложил в почтовый ящик гостиницы «Киев», осмелев, дал одну рабочему квасного завода, вторую китайскому носильщику с рогульками на спине. Теперь Кешка был уверен в успехе своего дела и быстро расправлялся с оставшимися афишками и партизанскими прокламациями.

Через час, кроме двух прокламаций, отложенных для Корешка, у Кешки осталась только одна. Он хотел засунуть ее в щель дощатого забора, но, когда подошел к нему, послышалось ворчанье собаки и пискливый голосок закричал:

— Девочки, девочки! Мальчишка-оборванец!..

Кешка отпрянул от забора, перешел улицу, остановился возле богатого особняка и, переждав, пока пройдут прохожие, вложил последнюю прокламацию в почтовый ящик…

4

Начальник никольск-уссурийской контрразведки Осечкин жил на Николаевской улице в роскошном особняке, стоявшем на гранитном фундаменте. Края резного фронтона, походившие на кружева, разрисованные наличники и двустворчатая дверь, выходившая на крыльцо с навесом, придавали дому нарядный вид. Усадьба была обнесена узорным забором.

Штабс-капитан Осечкин велел вестовому оседлать двух рысаков: одного под мужское седло, другое под дамское:

— Эх, ну и денек. Не день, а просто — божий рай! — рассуждал контрразведчик, томясь желанием скорее встретиться с Градобоевой. — Приятно будет прокатиться с Августой Николаевной. Куда же мы с ней катнем? По городу кататься нет интереса. Поехать за Ильюшкину сопку или за Хенину? Опасно — могут партизаны поймать. Я для них — находка! — Осечкин гнул стек. — Нет, рисковать нельзя. Ну, там будет видно.

Осечкин полюбовался своим домом, потом, заложив руки за спину, не спеша пошел на задний двор, в конюшню. Там он пробыл недолго. Выходя из конюшни, Осечкин заметил, что кто-то на одно мгновение остановился у почтового ящика. Штабс-капитан притаился́, вытянул шею подобно собаке-ищейке и стал выжидать. Полицейское чутье его не обмануло: задержавшийся быстро отошел, и его небольшая фигура замелькала в заборных прорезях.

«Почта? — подумал начальник контрразведки. — Может быть, что-либо от Августы Николаевны? Но почему он отскочил, как ужаленный? Нужно посмотреть, как бы чего…»

Когда Осечкин отпер маленький замочек, извлек листовку и прочел: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» — он затрясся от злости. Посмотрев на удалявшегося мальчика, штабс-капитан пробежал глазами по прокламации и сгоряча хотел было бежать за Кешкой в распахнутом халате, но спохватился: «Куда это я раздетый? И что это даст? Чертенок! Специально мне подбросил! Каков, а?!»

Осечкин вбежал в комнату и начал звонить по телефону:

— Алло?! Быстро! Это Прешиперский? Неизвестный мальчишка в замызганной тужурке, лет тринадцати, только что вложил в мой почтовый ящик большевистскую прокламацию. Он идет в вашу сторону. Поручаю вести наблюдение, пока не установите связь этого оборванца со взрослыми. Надо узнать, откуда он взял листовки. Я вам вышлю помощницу. Держите меня в курсе дела. — Осечкин бросил телефонную трубку и зашагал по комнате.

Ванька и Корешок помогают партизанам

1

Небо было голубое, чистое и ясное. Со стороны Ильюшкиной сопки дул ветерок, от которого трепетали листья лип на бульваре Линевича.