Беспризорник Кешка и его друзья - [19]

3

Вначале Ванька добросовестно исполнял обязанности наблюдателя. Его продолговатая голова проворно поворачивалась, а шустрые глаза внимательно наблюдали за товарным двором. Когда послышались свистки, а затем завязалась борьба между парнем и полицейскими. Ванька усердно замахал руками, засвистел, чтобы Кешка возвращался. Затем, увлеченный борьбой, он потерял из виду своего приятеля.

«Раз этот человек против полиции, значит он должен быть за наших», — рассуждал Ворон, сидя на буфере разбитого американского полувагона. Он внимательно следил за схваткой, и каждая неудача незнакомого парня больно отзывалась в его детской душе; меткий удар по противнику быстро менял настроение Ваньки: мысленно он подзадоривал парня: «Так, так! Стукни ему в живот!»

В критическую минуту Ворон не выдержал и закричал:

— Души подлюку! Души его!

Забыв об осторожности, Ванька захлопал в ладоши и тут же свалился с буфера на рельс, больно ударив ногу. Его кожаная фуражка покатилась под вагон. Он опять залез на буфер и продолжал наблюдать.

Сыщик, улучив момент, ударил партизана по голове пистолетом. Тот, разжав руки, ничком упал на лежавшего полицейского; теперь воспрянувшие духом колчаковцы беспрепятственно скрутили ему руки и связали шнуром.

Вздох облегчения вырвался у сыщика при виде связанного противника, лежавшего на земле и не подававшего признаков жизни.

— Какой здоровяк, а? — нарушил общее молчание рыжий, отыскивая оторванный погон и пуговицу с гимнастерки.

— Эх вы, деревня! Вам бы на колымагах ездить, а не в полиции служить. Если бы не я, вы бы еще возились, — возмущался сыщик.

Полицейские виновато переглянулись. Они и сами чувствовали себя неловко — двое, а не могли справиться с одним.

— Слава богу, что одолели, — с облегчением заметил рыжий и обратился к сыщику с вопросом: — Что прикажете делать?

— Обыскать карманы! Потом за ноги и на извозчика. Да живее поворачивайтесь! Деревня!

Полицейские бросились обыскивать партизана.

— А жив ли он? — поинтересовался второй полицейский. — Вы его так стукнули, что он, может, уже душу дьяволу отдал.

— Жив или нет — не твое дело, ты лучше повнимательней производи обыск.

Видя, что полицейские не особенно тщательно обыскивают партизана, сыщик отстранил их, стащил с лежащего человека сапоги, развернул портянки, выворотил наизнанку кепку, отодрал у нее подкладку. Видно было, что не впервые занимается он подобным делом. После бесплодного осмотра он процедил сквозь зубы:

— Ничего нет. Удивительно…

Подбежал рыжий и доложил:

— Вашбродь, извозчик стоит за складами. Разрешите тащить в экипаж?

В это время избитый человек начал проявлять признаки жизни. Он попытался приподняться, но вновь бессильно опустился на землю.

Сыщик пнул его и сказал полицейскому:

— Ты боялся, что он издохнет? Видишь, шевелится? Его и черт не возьмет. Дубиной не добьешь. — После некоторого раздумья он махнул в сторону дороги: — Волоките в экипаж. Разберемся в контрразведке. Он там язык развяжет.

Полицейские схватили парня и потащили к извозчику.

При виде полицейских кучер поморщился, но не проронил ни слова. Полицейские положили партизана поперек экипажа, рыжий и сыщик сели на сиденье.

— Трогай да поживей! — распорядился агент охранки, ткнув кучеру в спину.

— Куда ехать-то? — спросил извозчик с заметной неприязнью в голосе.

— Валяй по Бородинской!

Экипаж покатил в город, вздрагивая на ухабах. Голова партизана безжизненно свисла на ступеньку, а ноги бились о мостовую. Кучер, доехав до Николаевской улицы, натянул вожжи и, обернувшись к седокам, спросил опять:

— Куда ехать-то?

— В контрразведку!

Извозчик кивнул головой, дернул вожжами, и гнедые кони крупной рысью понеслись в сторону крепостного вала.

Ванька, все это время из-за любопытства бежавший за извозчиком, отстал и побрел разыскивать своих приятелей.

Тайна сумки

1

В центре города под одной крышей стояло несколько заброшенных купеческих лавок. Хозяева их распродали по дешевке или с торгов свои товары и заблаговременно сбежали в Харбин, Чунчунь и другие города Китая. Широкие окна были закрыты на тяжелые железные прутья с прочными болтами, двери заколочены досками крест-накрест.

В одной из этих лавок и собрались вечером ребята после событий на вокзале. Ночлежка эта была главным пристанищем Кешки и его друзей. Называли они ее «Малый Ковчег». Входить сюда разрешалось только под покровом темноты. «Дверью» ребятам служила висевшая на одном гвозде доска, которая легко отодвигалась.

Кешка и Ванька уже рассказали о том, что каждый из них видел, и теперь всем не терпелось поскорее узнать, что же лежит в сумке. Корешок вызвался зажечь свечку и долго рылся в углу.

— Что ты возишься? Колдуешь, что ли? Шебаршится, как мышь, а спичек не несет, — сердился Ворон.

— Их в темноте плохо искать, — огрызнулся Корешок. — Попробуй сам, тогда узнаешь.

— А ну, дай я пошарю, — Кешка отстранил Корешка.

Вскоре послышалось чирканье спички. Свет неуверенно замигал, тускло озарив оплетенный паутиной потолок и стены ночлежки. Щели в дверях и окнах были заделаны ветошью, пол завален обрывками оберточной бумаги. На груде соломы лежали две конские попоны и разное тряпье — постель беспризорников.