Беспредел и Тирания. Историко-политические этюды о преступлении и наказании - [62]

Что собственно, и подтверждается распадом империи Карла Великого сразу же после смерти ее основателя. Его попытку прекратить войну всех против всех и следующее из нее порабощение народа можно смело считать незасчитанной. И еще более сотни лет скачут по полям кони, горят нивы, штурмуются замки, геройствуют героические герои… И геройствовать бы им и по сию пору, но тут за дело берется Католическая Церковь!

4. Движение Божьего Мира

Как и положено столь солидной организации, Церковь берется за дело неторопливо, но основательно. И первым ходом начавшейся операции по принуждению лучших людей к миру, естественно, становится информационно-психологическая кампания. Ее размах поражает воображение. Ибо во второй половине десятого века всем добрым христианам как-то незаметно и исподволь становится известно, что в 1000 году наступает Конец Света. И сам Сын Божий, сидя одесную от своего Небесного Отца, станет судить своих заблудших овец по грехам их.

Столь же незаметно и исподволь в повседневную жизнь паствы проникает ощущение прошедшей истории как цепи несчастий, неудач и поражений. Крушение великой Римской Империи. Крушение империи Карла Великого. Явная неспособность людей справиться со "злом этого мира"… Все это совершенно определенно должно было закончиться чем-то настолько ужасным, что в страхе сжимались сердца самых свирепых и неустрашимых.

"Эти исключительные несчастья, — пишет Жюль Мишле в своей многотомной "Истории Франции", — разбивали их сердца и пробуждали в них искры милосердия и сострадания. Они вкладывали мечи в ножны, сами содрогаясь под карающим мечом Бога. Уже не имело смысла бороться или воевать за эту проклятую землю, которую предстояло покинуть. Месть также потеряла смысл: каждый понимал, что его врагу, как и ему самому, остается жить недолго"[210].

Впрочем, сам Эдмон Поньон, из работы которого я с удовольствием выдрал сентенцию Мишле, был не склонен очень уж высоко оценивать психологический эффект пиар-кампании "Конец Света". Так, описывая переход Церкви от информационной кампании уже непосредственно к организационным мероприятиям, он обнаруживает не слишком-то обескураженную аудиторию. Вот, что мы видим глазами Поньона.

В 990 году, — рассказывает нам французский историк, — епископ Ги Анжуйский созвал в Ле-Пюи нескольких прелатов южных провинций. Результатом этой встречи явилось очень важное обращение, адресованное всем добрым христианам и сынам Церкви:

"Пусть отныне во всех епископствах и графствах никто не врывается силою в церкви; пусть никто не угоняет коней, не крадет птицу, быков, коров, ослов и ослиц с их ношей, баранов, как и свиней. Пусть никто не уводит людей на строительство или осаду замков, если эти люди не живут на принадлежащей ему земле, в его вотчине, в его бенефиции. Пусть духовные лица не носят мирского оружия, пусть никто не причиняет вреда монахам или их товарищам, путешествующим безоружными. Пусть только епископы и архидиаконы, которым не выплатили подати, имеют на это право. Пусть никто не задерживает крестьянина или крестьянку, чтобы принудить их заплатить выкуп"[211].

Документ этот заставляет задуматься о том, во что превратило славное рыцарство жизнь нормальных людей, коли были выставлены такие интересные требования. И если даже оставить в стороне подозрения, будто лучшие люди вооруженной рукой угоняли коней, крали птицу, быков, коров, ослов и ослиц с их ношей, то оставшиеся пункты также навевают грусть.

— Врывались силою в церкви?

— Врывались!

— Уводили людей на строительство или осаду замков?

— Уводили!

— Задерживали крестьян с крестьянками, чтобы принудить их заплатить выкуп?

— Задерживали!

Скорее всего, в этом призыве были перечислены далеко не все развлечения лучших людей. Но, как бы то ни было, организационное начало движению Мира Божия было положено.

Всех верующих призывали собраться на специальную ассамблею в середине октября, для того чтобы пообещать не нарушать эти запреты. Впрочем, по свидетельству очевидцев, присутствующие не продемонстрировали ожидаемого от них энтузиазма. И лишь наличие войск двоих племянников епископа подтолкнуло их к тому, чтобы решиться дать требуемое обещание.

Однако, в том и заключалась неведомая для мирских владык сила Церкви, что она была способна, во-первых, к проведению долгосрочных — на многие десятилетия вперед — операций. А во-вторых, к спокойному и методичному наращиванию усилий в выбранном направлении, начиная с малого и достигая к финалу удивительной мощи.

Если ассамблея в Ле-Пюи насчитывала всего лишь несколько прелатов, то через два года уже более крупная ассамблея собирается в Шарру, в Пуату. И вновь созванные по инициативе целого ряда епископов рыцари приносят клятвы больше не нападать на "бедных" под угрозой церковных санкций. А через тридцать с лишним лет мы можем наблюдать, как Роберт Благочестивый созывает в 1024 году уже всеобщую ассамблею, на которую собираются священники, аббаты, сеньоры, крестьяне со всей Франции.

Ассамблеи "Божьего мира" теперь проводятся в Орлеане и Вердене-на-Соне уже регулярно. Более того, движение идет в регионы. Кроме "общефранцузских ассамблей" аналогичные мероприятия проводятся теперь в разных районах королевства. "Почти каждый диоцез, — пишет Эдмон Поньон, — провел свою ассамблею"