Беспредел и Тирания. Историко-политические этюды о преступлении и наказании - [141]
А вот Иван Грозный не смог, при всех своих заслугах, пролить необходимое количество крови. Не сумел. Не тем оказался человеком. Жалкие 4,2 тысячи казненных, записанные в синодиках — это и все, что он сумел сделать для своей страны. Да, конечно, некоторые доброжелатели добавляют ему десять тысяч новгородских жертв. Но это просто даже не честно.
Еще Костомаров, не самый, мягко говоря, большой поклонник Ивана Грозного, отметил, что коллективные захоронения в Новгороде, это были жертвы чумы, морового поветрия. Жертвы чумы и легли в "скудельницу" у новгородского Рождественского храма. Это подтверждается и тем, что погибших свозили в братскую могилу все лето, но только в августе их отпели[435]. А Новгородский поход когда был? Вот то-то, что зимой! Но разве этому клубу фанатиков Грозного чего докажешь? Нет, — говорят, — это все Грозный, чуть ли не самолично десять тыщ народа покромсал…
Или вот, Альберт Шлихтинг совершенно "правдиво" описывает картины новгородских казней. Где, якобы толпа народа загонялась на лед, а потом вокруг них лед обрубался топором и все они вместе с получившейся льдиной уходили под воду[436]. Вроде бы это уже вполне по-тирански. Вот только любителям физической культуры настоятельно рекомендую попробовать порубить хотя бы полуметровой толщины лед — топором. Буду счастлив выслушать подробности этого экстремального упражнения.
Фантазии г-на Шлихтинга в описании разного рода тиранических бесчинств нет предела. Ужасные подробности следуют одна за одной, внушая слушателю необходимый душевный трепет. Но вот дело доходит до фактов и цифр, да притом еще могущих быть подтвержденными независимыми наблюдателями. И масштаб свершаемых ужасов как-то неумолимо сжимается. В описании московских казней 1570 года мы читаем, как для умерщвления были выведены на площадь 300 человек. И что же тиран?
А тиран "…велит вывести на средину 184 человека и говорит своим боярам, которые стояли в некотором отдалении от упомянутой толпы телохранителей: "Вот возьмите, дарю их вам, принимайте, уводите с собою; не имею никакого суда над ними", и они были отпущены из упомянутой толпы стоявших кругом к свите бояр"[437]. И все. Из трехсот приговоренных казнено лишь 116 человек. А 184 помиловано. А ведь это все люди, уличенные в письменных сношениях с Польшей и Литвой — на предмет отложения всего северо-запада Руси от Московии — под польско-литовским протекторатом. Ну, куда это годится? Разве так порядочные тираны себя ведут?
То ли дело, просвещенная Европа! Карл IX — за одну только ночь (правда, Варфоломеевскую) более 20 тысяч народу извел — и ничего. У Генриха VIII около 80 тысяч подданных как корова языком — и тоже никаких рефлексий. Даже Эрих XIV, король Швеции, и тот умудрился без особых душевных терзаний привести на эшафот порядка 20 тысяч шведов. А наш Иван?!
Нет, правильно говорят в народе: "Не садись не в свои сани". Не дано тебе тираном быть — лучше даже не берись. Ах, деваться некуда было? Ну, тогда сам себе и виноват. Сам взялся, сам и мучайся. И ведь мучился, чудак! Так всю жизнь и промучился. Мучается, бывало, и сам себя жалеет: "Тело изнемогло, болезнует дух, раны душевные и телесные умножились, и нет врача, который бы исцелил меня. Ждал я, кто бы поскорбел со мной, и не явилось никого; утешающих я не нашел — заплатили мне злом за добро, ненавистью — за любовь". Ну, вот куда такому — в тираны, спрашивается?
Вот и выходит, что только в святые. Такую ношу непосильную на себе всю жизнь тащить! Не, точно — святой. СВЯТОЙ!
Им, святым, что ни поручишь — ничего толком до ума не доведут. Так и в нашем случае. Недовырезанная верхушка боярской партии уже через двадцать лет после его смерти устраивает такой беспредел, что лишь Чудо Господне спасает Московскую Русь от повторения судьбы своей Киевской предшественницы.
Новая вспышка недолеченного Иваном Грозным боярского беспредела называется в русской истории Смутой.
9. Русская смута, или беспредел без предела
В 1584 году долго и вдумчиво отравляемый мирными подданными, тиран, наконец, умирает. Еще ранее от этого же умирает Иван Иванович, его сын и наследник. Надо полагать, что отравление сулемой[438] (хлорид ртути HgCl>2) — наследственное заболевание тиранов. Более того, оно же при последующих исследованиях обнаружилось и у тиранской мамы, Елены Глинской, и даже у первой тиранской жены[439].
Впрочем, может быть, мы и зря катим бочку на подданных. Ведь еще в августе 1582 года, то есть за полтора года до смерти Ивана Грозного, А. Поссевин — посланник папской курии при московском дворе, которого Иоанн здорово подставил, обломав в вопросе строительства латинских храмов на Руси — в отчете Венецианской Синьории заявил, что "московскому государю жить не долго"[440]. Хотя, нет, не зря. Отравление сулемой — процесс длительный, и без участия подданных тут никак не обошлось.
На царство венчается, как и положено, остающийся пока еще в живых младший сын тирана — Федор Иоаннович. Тот самый, что тут же получил от своего шведского коллеги Карла IX уважительное наименование durak. Впрочем, это был не политический вызов, а медицинский диагноз. Царевич был слабоумен. И его необходимо было как можно скорее сажать на престол. Ибо вокруг durak’a на престоле как раз и возникают
Два человека из нашего мира - олигарх-депутат и вузовский историк - получают возможность вмешиваться в историю параллельного мира, вплоть до полного изменения линии исторического развития.
Собственно, это не научная статья. Все, что здесь выкладывается — не только не научно, но, местами, даже и антинаучно. Это — просто мечта. О стране, в которой я хотел бы, чтобы жили мои дети. Впрочем, конструктивная критика приветствуется. Да и неконструктивная, в общем, не возбраняется.
Роман "Просто спасти короля", описывающий обстоятельства появления в окружении Ричарда Плантагенета "гостей из будущего", был опубликован в прошлом году издательством Ингма-Пресс и нашел у читателей весьма благосклонный прием.Сегодня вашему вниманию, уважаемый читатель, предлагается продолжение приключений "мессира Ойгена" и "мессира Серджио". Приключений, приводящих их вместе с королем Ричардом из Аквитании на берега Хризокераса, или Золотого Рога, как привычнее называть этот залив тем, кто не слишком усердствовал в гимназии при изучении греческого языка.
Где-то с середины 90-х «либерализм» и «демократия» превратились в слова исключительно бранного лексикона. Ибо стало окончательно ясно, что все свободы, принесенные «либералами» западного разлива, оказались свободами от какой бы то ни было социальной ответственности, свободами от норм элементарной морали, свободами от требований справедливости. Свобода в этом исполнении оказалась свободой эпохального воровства.
Боевая работа советских подводников в годы Второй мировой войны до сих пор остается одной из самых спорных и мифологизированных страниц отечественной истории. Если прежде, при советской власти, подводных асов Красного флота превозносили до небес, приписывая им невероятные подвиги и огромный урон, нанесенный противнику, то в последние два десятилетия парадные советские мифы сменились грязными антисоветскими, причем подводников ославили едва ли не больше всех: дескать, никаких подвигов они не совершали, практически всю войну простояли на базах, а на охоту вышли лишь в последние месяцы боевых действий, предпочитая топить корабли с беженцами… Данная книга не имеет ничего общего с идеологическими дрязгами и дешевой пропагандой.
Автор монографии — член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. В книге рассказывается о главных событиях и фактах японской истории второй половины XVI века, имевших значение переломных для этой страны. Автор прослеживает основные этапы жизни и деятельности правителя и выдающегося полководца средневековой Японии Тоётоми Хидэёси, анализирует сложный и противоречивый характер этой незаурядной личности, его взаимоотношения с окружающими, причины его побед и поражений. Книга повествует о феодальных войнах и народных движениях, рисует политические портреты крупнейших исторических личностей той эпохи, описывает нравы и обычаи японцев того времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В настоящей книге чешский историк Йосеф Мацек обращается к одной из наиболее героических страниц истории чешского народа — к периоду гуситского революционного движения., В течение пятнадцати лет чешский народ — крестьяне, городская беднота, массы ремесленников, к которым примкнула часть рыцарства, громил армии крестоносцев, собравшихся с различных концов Европы, чтобы подавить вспыхнувшее в Чехии революционное движение. Мужественная борьба чешского народа в XV веке всколыхнула всю Европу, вызвала отклики в различных концах ее, потребовала предельного напряжения сил европейской реакции, которой так и не удалось покорить чехов силой оружия. Этим периодом своей истории чешский народ гордится по праву.
Имя автора «Рассказы о старых книгах» давно знакомо книговедам и книголюбам страны. У многих библиофилов хранятся в альбомах и папках многочисленные вырезки статей из журналов и газет, в которых А. И. Анушкин рассказывал о редких изданиях, о неожиданных находках в течение своего многолетнего путешествия по просторам страны Библиофилии. А у немногих счастливцев стоит на книжной полке рядом с работами Шилова, Мартынова, Беркова, Смирнова-Сокольского, Уткова, Осетрова, Ласунского и небольшая книжечка Анушкина, выпущенная впервые шесть лет тому назад симферопольским издательством «Таврия».
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.