Беспокойный возраст - [110]

Шрифт
Интервал

— Поднять шандоры донных отверстий в плотине!

И опять могучее «ура», сливающееся с шумом и плеском волн, огласило окрестность. Вода рванулась сначала под один поднятый шандор, потом под другой, под третий… Со стороны плотины докатился нарастающий, похожий на шум урагана рев падающей в котлован речной воды. Часть ее катилось теперь через железобетонную плотину, падала с высоты на водосбойные бетонные хребты, переваливалась через край, заливала днище нижнего бьефа. Люди неистово кричали. Мужчины махали фуражками, шляпами, женщины — платками, косынками. Многие бросали в шумящую, пенящуюся реку платок или букет цветов.

— Пошла! Пошла! — разносилось повсюду.

Шоферы вылезли из самосвалов, взобрались на крыши кабин и тоже махали кепками.

Максим забыл о времени, обо всем на свете. Перед ним сияла нежарким сентябрьским солнцем новая река. Она вела себя совсем не как пойманная в ловушку опасная проказница, а как вырвавшаяся на свободу многовековая пленница. Она по-весеннему шумела, швырялась волнами и радовалась вместе с людьми, давшими ей новую вольную дорогу.

Река теперь разветвилась на два рукава, и тот, что несся под эстакадой, под ногами Максима, все еще казался непокорным и враждебным — он ворчливо шумел, а тот, который отделился от главного русла и юркнул в отводящий канал, весело и звонко играл, плескался на солнце.

Максим наконец опомнился, взглянул на часы: приближалось время перекрытия прорана.

26

…Максим не сумел бы рассказать после, что он испытывал в ту минуту, когда первый самосвал комсомольца Димы Козырева ринулся к прорану. Максим был как во хмелю, во рту пересохло. Его мысли, внимание, чувства приковались только к этой первой минуте атаки на реку, к прорану, к настороженно шумящим внизу волнам, к нескончаемо растянувшейся колонне самосвалов.

Смеркалось — сентябрьский день недолог, — когда подали сигнал о начале перекрытия старого русла. Всюду зажглись огни. Эстакаду и проран осветили пронизывающие тьму насквозь лучи прожекторов. Вечер был теплый и тихий, как весной. Небо усеялось чистыми колеблющимися огоньками звезд. Свет их как бы отступил перед слепящими огнями стройки.

Едва только послышалась команда, за Димой Козыревым через небольшой промежуток последовали остальные водители, которым было назначено открыть движение. Поравнявшись с барьером на эстакаде, Козырев чуть осадил самосвал. Кузов машины уже запрокидывался назад, и груда камней в пять тонн шарахнула в проран с грохотом, подобным удару вешнего грома. Фонтан брызг вместе с пылью взвился высоко в звездное небо, обдал Максима и опорожненный самосвал. В лучах прожекторов заиграла, засветилась самоцветами радуга. Но Дима Козырев не медлил, на полном газу он уводил пятитонку прочь от прорана к месту погрузки.

Оглушенный грохотом камней и шумом вздыбившейся реки, Максим взглянул на часы. Дима Козырев сбросил груз точно за полминуты. От волнения Максима трясло словно в лихорадке. Но он не успел опомниться, как его потряс новый обвал, новый фонтан, еще более свирепый рев реки. Она билась внизу, как заарканенный зверь, бурлила, клокотала, шипела, швырялась брызгами.

Обвалы следовали один за другим, грохот и шум сливались в сплошной гул. Эстакада дрожала под наступающими самосвалами, под напором бушующих волн. Река ревела, бесновалась, кидалась на каменные глыбы, но уже не в силах была разметать их.

В первую минуту Максим не знал, куда лучше смотреть — то ли на клокотавшие внизу волны, то ли на движущиеся мимо самосвалы, то ли следить за правильным сбросом камней. Он оглох, отупел и не сразу пришел в себя настолько, чтобы спокойно руководить прохождением автоколонны и разгрузкой. Он то и дело глядел на часы, поэтому сначала забыл считать машины. Их прошло, может быть, десять, а возможно, и двадцать. Судя по времени, все как будто происходило так, как нужно.

Наконец Максим успокоился, стал засекать время, отмечать про себя каждый самосвал: «Полминуты… Двадцать пять секунд… Три четверти минуты… Минута…»

А грузовики шли и шли. Каменный гром грохотал беспрерывно, река вскидывалась как бешеная.

Карманов, Березов и Дрязгин стояли на диспетчерской вышке. С нее лился густой бело-синий свет прожектора прямо в проран. Вода под ним отсвечивала, как расплавленный металл. Толпы людей бесстрашно облепили берега. Они что-то победоносно кричали, махали руками, бросали в реку камни с таким видом, будто эти камешки могли запрудить ее. Люди ликовали еще больше, чем при вскрытии перемычки. Некоторые думали: реку не осилишь, не преградишь ее, текла она так тысячелетия и будет течь. Но теперь, видя, как все тяжелее вскипает она после каждого сброшенного в нее пятитонного груза, как все ниже становятся фонтаны и слабеют волны, люди начали убеждаться, что и здесь победит человек.

Шум реки становился все глуше, ровнее, а обвальные громы не прекращались, они следовали один за другим с равными промежутками.

Незаметно прошел час, другой. Самосвалы продолжали наступать. Начали действовать земснаряды. Темно-коричневая смесь песка и воды забила из широких, приподнятых над прораном труб-пульповодов. К камням, завалившим проран, присоединился и песок, плотно заиливающий каменную преграду.


Еще от автора Георгий Филиппович Шолохов-Синявский
Змей-Горыныч

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Горький мед

В повести Г. Ф. Шолохов-Синявский описывает те дни, когда на Дону вспыхнули зарницы революции. Февраль 1917 г. Задавленные нуждой, бесправные батраки, обнищавшие казаки имеете с рабочим классом поднимаются на борьбу за правду, за новую светлую жизнь. Автор показывает нарастание революционного порыва среди рабочих, железнодорожников, всю сложность борьбы в хуторах и станицах, расслоение казачества, сословную рознь.


Казачья бурса

Повесть Георгия Шолохова-Синявского «Казачья бурса» представляет собой вторую часть автобиографической трилогии.


Суровая путина

Роман «Суровая путина» рассказывает о дореволюционном быте рыбаков Нижнего Дона, об их участии в революции.


Волгины

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Отец

К ЧИТАТЕЛЯММенее следуя приятной традиции делиться воспоминаниями о детстве и юности, писал я этот очерк. Волновало желание рассказать не столько о себе, сколько о былом одного из глухих уголков приазовской степи, о ее навсегда канувших в прошлое суровом быте и нравах, о жестокости и дикости одной части ее обитателей и бесправии и забитости другой.Многое в этом очерке предстает преломленным через детское сознание, но главный герой воспоминаний все же не я, а отец, один из многих рабов былой степи. Это они, безвестные умельцы и мастера, умножали своими мозолистыми, умными руками ее щедрые дары и мало пользовались ими.Небесполезно будет современникам — хозяевам и строителям новой жизни — узнать, чем была более полувека назад наша степь, какие люди жили в ней и прошли по ее дорогам, какие мечты о счастье лелеяли…Буду доволен, если после прочтения невыдуманных степных былей еще величественнее предстанет настоящее — новые люди и дела их, свершаемые на тех полях, где когда-то зрели печаль и гнев угнетенных.Автор.


Рекомендуем почитать
Войди в каждый дом

Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.


«С любимыми не расставайтесь»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.