Беспокойный отпуск - [3]

Я долго стоял у открытого окна, наслаждаясь теплым вечером. Где-то далеко лаяли собаки, гудел тепловоз. Верхний свет я зажигать не стал, и когда стало совсем темно, задернул плотные шторы, включил телевизор, налил виски в граненный стакан и сел в продавленное кресло смотреть новости.

Утром в мою дверь позвонили. Встаю я рано, так что к тому моменту, когда тетя Нора с Машкой пригласили меня пить чай с пирогами, я уже успел умыться, побриться и выпить кофе.

Пирожки с капустой были очень вкусные. Машка закусывала их тонкими ломтиками копченной колбасы, а на сладкое ей выдали два печенья из моей коробки.

В городе Н… всегда жили не богато и, по традиции, все деликатесы отдавали детям, но совсем понемногу, чтобы растянуть удовольствие.

— Почти все твои одноклассники разъехались по стране. Остался только Пашка Грушин, Колька Лидский, он теперь большой человек, доктор, главный врач нашей больницы, и Сашка художник, не помню его фамилии, — рассказывала тетя Нора, — а из девчонок только Леночка Самохина. Она вышла замуж и живет, где-то в центре. Людка Смирнова уехала в деревню с мужем, говорят живут хорошо, но их уже лет пять никто не видел.

Я ел пирожки и внимательно слушал. Даже, если тетя Нора не расскажет о моем приезде подружкам, все равно все узнают, город у нас маленький. Чтобы избежать ненужного любопытства и пересудов, лучше самому найти старых друзей. Тем более, что когда-то мы были очень близки и я был бы рад увидеть их снова.

— А Вера Пушкина не появлялась?

Нора Петровна вздохнула и подлила мне еще кипятка.

— Была твоя Верка, была. Пожила в Москве, ребеночка родила, развелась с мужем. Приехала, сына на руки матери скинула и опять уехала. Говорят, сейчас замужем за каким-то бандитом.

Я кивнул. Моя школьная подруга никогда не отличалась разборчивостью в связях.

— А ты, что же, — забеспокоилась соседка, — все еще любишь чертовку?

Я отмахнулся.

— Да, бог с тобой, тетя Нора! Сколько лет прошло.

— Знаю я Вас мужиков. Всю жизнь можете по одной бабе сохнуть, а вида не подавать.

— Нет уж. Не мой случай.

После завтрака я отправился разыскивать старых друзей. Первое время, после моего отъезда, мы еще созванивались и отправляли друг другу открытки по почте, а потом стали общаться только в интернете — переписываться в социальных сетях и болтать по скайпу. В современном обществе этого вполне достаточно, но мне хотелось поговорить с живыми людьми, посидеть с ними за одним столом, в глаза посмотреть. Когда-то мы много времени проводили вместе и доверяли друг другу самые сокровенные тайны, но те времена давно прошли. Может быть сейчас они предпочтут не узнавать старого друга.

Первым я решил навестить Колю Лидского. Тем более, что больница, где он работал, была в двух шагах от моего дома.

Погода выдалась хорошая и перед тем, как зайти в приемное отделение, я немного погулял по парку. Светило солнце, пахло опавшей листвой. Я медленно брел по дорожке, которая шла мимо первого корпуса и с интересом разглядывал старинное здание. Его давно не ремонтировали, штукатурка начала осыпаться, кое-где обнажился красный кирпич, открытая терраса на первом этаже позеленела от мха, ступени растрескались. Навстречу мне попалась молоденькая девушка, которая поспешила пройти мимо, низко опустив голову. Вдалеке, за деревьями, на футбольном поле слышны были детские голоса.

Когда я оказался между первым корпусом и трансформаторной будкой, кто-то сзади, из кустов, окликнул меня.

— Уважаемый!

В нашем городе, в безлюдном месте, подобное обращение не сулило ничего хорошего. Тем более, что произнесено оно было довольно вызывающим тоном. Я оглянулся и в упор посмотрел на жилистого субъекта в тренировочных штанах, рванной телогрейке и резиновых сапогах.

— Уважаемый, — повторил он и сплюнул в траву, — закурить не найдется?

Я всмотрелся в красное, обветренное лицо.

— Нет, Лорд. Я бросил и тебе не советую.

Мужичок удивился, хотел что-то сказать, но потом выпучил глаза, охнул и стукнул себя ладонями по худым ляжкам.

— Хвост! Ты что ли?

Местный пьяница и хулиган по прозвищу Лорд сильно сдал за последнее время. Тому виной оказался инсульт, перенесенный год назад и полная лишений жизнь. Почему Вадику Попко дали такую кличку уже никто не помнил. Возможно потому что из всех здешних забулдыг он единственный был вежлив с дамами, читал книги и даже знал, кто такой Квазимодо. Он потащил меня в кусты, где на старом пне стоял «малек» и на газете лежала вяленная рыбешка. Пил он один и, как выяснилось, задевать случайного прохожего не собирался. Просто речь после болезни до конца не восстановилась, поэтому голос звучал грубо и вызывающе.

— Если тихо говорю, не понимает никто, — пожаловался Вадик, — а на курево денег не хватило, вот и подумал у тебя стрельнуть.

Ему явно польстило, что я его узнал и назвал старым «козырным» прозвищем. В детстве у всех пацанов были клички, и я не исключение. Но со мной все было просто, фамилия Хвостов трансформировалась в дворовое имя «Хвост».

В молодости мы с Лордом не ладили и несколько раз дрались, даже грозились прирезать друг друга, но все это было по малолетке и внимания не заслуживало.