Бесовские времена - [64]

Тристано д'Альвеллахотел было цыкнуть на истеричную особу и заставить её замолчать, но адвокат у шута нашёлся там, где никто не ожидал. Джованна Монтальдо, жена главного церемониймейстера, поморщилась и покачала головой.

— Вы говорите ерунду, Франческа. Вчерашней ночью был переполох. Я не спала и видела, что мессир Грандони уехал из замка ещё на рассвете, а вернулся он только после приема гостей, мы спускались с балюстрады с Бенедеттой и видели, как он заезжал в Центральные ворота. Было уже около пяти.

Несколько секунд синьора Бартолини молчала, словно пытаясь осмыслить сказанное, потом всколыхнулась вновь и прошипела, с ненавистью глядя на шута.

— Ну да, он отравил её и уехал…

Песте просто вознёс очи в небо, призывая всех присутствующих в свидетели своей невиновности, читавшейся в его прекрасных чёрных глазах. Зло хмыкнула Гаэтана Фаттинанти. Джованна Монтальдо, сдерживая смех, растолковала обвинительнице очевидное.

— Когда он уехал, а вы со служанками убирали разлитое дерьмо в коридоре, меня и синьору Верджилези вызвали к герцогине. Донна Черубина была тогда жива и здорова. Она ещё недоумевала по поводу ночного происшествия.

Портофино насторожился и осторожно поинтересовался.

— А разве ночью она ничего не слышала? Мессир Сантуччи говорил, что вопли и крики не дали ему заснуть, а апартаменты Донато в другом крыле замка, куда дальше, чем покои синьоры…

Джованна Монтальдо подняла на него ясные глаза. Было очевидно, что она прекрасно поняла намек инквизитора на то, что убитая, по всей вероятности, ночевала не одна и потому не могла покинуть спальню в момент всеобщего переполоха, но предпочла держаться фактов.

— Донна Верджилези утром сказала, что очень крепко спала. Она не обвиняла мессира Грандони в его шалости, потому что утром ещё никто не знал, что это его рук дело, но спросила меня, что могло произойти?

— А вы сами слышали ночной шум, синьора? Он разбудил вас?

— Да. Мой муж даже выходил в коридор, но быстро поняв, что и с кем случилось, поспешил запереться изнутри и окно открыл. Мой супруг ещё ночью предположил, что это шутки мессира Грандони, сказав: «Никто другой такого бы не придумал…» — донна Джованна очень точно изложила события, и соврала только в той несущественной детали, что шум в коридоре разбудил её. Примирение с мужем привело к тому, что засыпали оба в эту неделю далеко за полночь. Джованна делала все, чтобы снова привести супруга в то состояние мужского бешенства, в коем он произвёл на неё столь неизгладимое впечатление, и ей это удавалось: мессир Ипполито тоже кое-то уразумел, и старался не оставлять супруге времени на общение с дьяволом. Но кому это было интересно? Не передала донна Джованна и слова супруга, злорадные и мстительные, сказанные по поводу дерьмового афронта прорицателя: «Я слышал, что путь к звездам лежит через тернии, но не знал, что в число терний входят и нужники…»

Мессир д'Альвеллаобратился к статс-дамам и фрейлинам.

— А кто ещё видел синьору Черубину утром?

Лавиния делла Ровере кивнула маленькой головой на длинной шее.

— Она была на утреннем туалете герцогини вместе с Дианорой, Джованной, Бьянкой, Гаэтаной и Глорией.

— Их быстро отпустили?

— Да, донна Элеонора отпустила нас всех. — Было заметно, что это жестокое убийство не произвело на хранительницу гардероба и драгоценностей герцогини большого впечатления, но все знали, что донна Лавиния вообще не имеет нервов. Другая особа на её должности просто не удержалась бы.

Мессир Тристано продолжал любопытствовать.

— Но кто видел её после, днём?

— Мне кажется, она была около десяти на внутреннем дворе около колодца, — задумчиво проронила Дианора ди Бертацци. — Я сидела на террасе и, по-моему, именно её симара мелькала внизу. Впрочем, я не уверена…

— Кто ещё видел её и где?

— Утром после туалета у герцогини она около полудня беседовала с мессиром Ладзаро Альмереджи в Восточной галерее, — наябедничала Иоланда Тассони. Девица ничуть не была расстроена, скорее, удовлетворена смертью статс-дамы.

— Не мелькала ли она ещё где?

Песте заметил, что холодное и неподвижное лицо Гаэтаны Фаттинанти сияет, но стоило ей заметить в углу бледную Камиллу Монтеорфано — она нахмурилась. Однако, снова взглянув на тело Черубины, девица расправила соболиные брови и кончики её алых свежих губ загнулись кверху. Тем временем лицо Альдобрандо приобрело свой обычный цвет, а д'Альвеллаоглядел молчавших статс-дам и фрейлин и обратился к синьоре Бартолини.

— Но как могло получиться, что вы сами, синьора, за целый день не увидели подругу и не озаботились этим?

На самом деле ничего удивительного в этом не было. Ожидая до полуночи любовника, синьора Франческа, выскочив в коридор на шум, вызванный падением синьора Дальбено, поскользнулась на полу и упала, повредив щиколотку и основательно перемазавшись. Но баня была закрыта, синьор Пальтрони отсутствовал, раздобыть воду удалось только в колодце на внутреннем дворе, одновременно пришлось отбиваться от наглых издевательств и глумлений придворных зубоскалов, служанки наотрез отказывались убирать испражнения, мотивируя это тем, что они не нанимались на столь грязную работу, а между тем вонь становилась нестерпимой, и привлекала внимание все новых насмешников…