Бесноватый Цесаревич 6 - [67]

Вообще, за десять лет нам удалось переманить из Европы много талантливых учёных и изобретателей. В принципе я был спокоен за будущее русской науки и промышленности, которая уже по потенциалу значительно опережала конкурентов. Осталось только начать массово внедрять изобретения. Поэтому крайне важно было решить организационные вопросы и не растерять наработанное. Зря я себя накручиваю. Кулибин сам бы во всём разобрался, но месяца через три-четыре. Это один беспокойный попаданец требует от людей более быстрого темпа работы и принятия решений, забывая об ином менталитете окружающих. Посмотрев на ситуацию со стороны, я успокоился. Даже при самых худших раскладах мой новгородский проект будет развиваться и двигать русскую науку с промышленностью вперёд. Были опасения, что уедет часть иностранцев, когда в Европе стало спокойней. Но реально взглянув на вещи, становится понятно, что нигде учёным не создадут такого уровня комфорта. Также нельзя не учитывать был фактор окружающей среды. Люди науки больше финансов ценили возможность общаться с большим количеством талантливых коллег. Вечерами в научном клубе шли самые настоящие интеллектуальные баталии. Думаю, немало изобретений родилось во время этих жарких споров. Да и сам Новгород воспринимался учёной братией как город будущего, в развитие которого они вложили толику своего труда. Ещё бытовой комфорт, который в это время могут себе позволить только правящее семейство и богатейшие люди России. По крайней мере, централизованного водопровода или тёплого ватерклозета у Наполеона точно нет.

Надо ещё учитывать, что многие учёные и изобретатели преподавали в местном Политехе. Сами профессора считают Новгородский университет лучшим по уровню образования на данный момент. Не каждое учебное заведение может похвастаться таким преподавателями и лекторами как: Авогадро, Вольта, Бартельс, Гаусс, Гелен, Гумбольдт, Зольднер, Майер, Моисеенко или Штромейер. Весьма успешно преподавал даже ректор Политеха Страхов, который успевал ещё вести научные изыскания и исполнять свои непосредственные обязанности. Это повышало общий уровень обучения и давало возможность учёным обзавестись личными учениками. В лабораториях более половины персонала состояла из выпускников и студентов.

Вообще, лекции были отдельной темой. Не зря один попаданец настоял, чтобы в здании университета была максимально вместительная аудитория. В ней могли разместиться практически половина студентов с преподавателями. Особой популярностью зала пользовалась во время открытых уроков, на которых могли присутствовать все желающие. На лекциях Вольты с его опытами в области электричества или рассказах астронома Разумовского о тайнах Космоса, яблоку было негде упасть. Ажиотаж был такой, будто в Новгород моего времени приехал Илон Маск. Народ жаждал знаний, а может, любопытным просто было скучно. На лекции ходили не только дворяне. Часто в аудитории можно было увидеть публику попроще и множество школьников. Я в шутку предложил Страхову продавать билеты на самые популярные мероприятия, на что он явно обиделся. Люди не только бескорыстно двигают науку, но и живут ею. Для них это нормально, но продолжает удивлять одного выходца из более материалистического и циничного мира.

А ещё в Новгородский университет закончил Ом, который уже защитил диссертацию. Сейчас Георг работает в КБ и преподаёт в универе. Думаю, в Новгороде творит множество других известных учёных и изобретателей, известных в моём времени. Просто имена Вольты, Гаусса и Ома знают все более-менее грамотные люди, даже в моём невежественном времени. Про остальных я если и слышал, то без мельком. В плане поиска имён люди Волкова давно скооперировались с Кулибиным и привезли в Россию несколько самых настоящих бриллиантов от науки. Тот случай, когда не нужно мешать профессионалам.

Чего-то никак не могу сосредоточиться. Всё-таки выбил меня из колеи разговор в столице. С трудом возвращаюсь к обсуждаемому вопросу. А он был крайне важен для честолюбивых людей, коими являются большинство учёных. Часть сотрудников КБ беспокоило, что их работы были засекречены. Ну не понимают эти люди, что некоторые открытия вообще нежелательно предавать огласке. Особенно трудно объяснить сложившуюся ситуацию иностранцам. Лидером оппозиции, назовём так недовольных, выступал профессор Пфафф[3]. Он сейчас возглавляет научную группу, основанную ещё Ловицом, и пользуется большим авторитетом среди коллег.

– Кристоф, я прекрасно понимаю ваше желание ознакомить научную общественность со многими открытиями. Верю, что дело не только в желании учёных прославиться. Но давайте не будем обманывать самих себя, но честолюбие является одним из стимулов, двигающих людей науки. Только пока не время для широкой огласки большинства достижений КБ.

Пора заканчивать начавшиеся прения. В КБ царит достаточно демократическая ситуация, но всё хорошо в меру. Но надо сделать это аккуратно, так как профессура весьма ранима в некоторых вопросах. Поэтому беру слово и пытаюсь донести своё видение ситуации до очень нужного специалиста.

– Но позвольте, ведь речь идёт об открытиях, которые могут спасти тысячи жизней. Желание прославиться здесь вторично и вообще не имеет отношения к обсуждаемому вопросу, – пылко ответил немец.