Бескрылая королева - [2]
— Я готова.
Они миновали Серый ярус и на подъемнике спустились еще ниже, к самым корням Реморы, к темницам и родильным камерам. Сель охватила невольная дрожь — любой крылатый тянется к свету и боится темноты. Пульсация ронда болью отозвалась в висках, кенигин завернулась, как в плащ, в трепещущие крылья. В сумрачных коридорах им с Ронхой все чаще попадались крылатые. Их можно было принять за статуи — если бы не сияние рондов и дрожь в свернутых крыльях.
— Мы нарочно поместили Элвин здесь, — хрипло пояснила провожатая. — И все равно стражей в цепи приходится сменять каждый час.
— Расплата за суровость, — усмехнулась Сель, не понимая, какой скрежет тянет ее за язык говорить колкости.
— Башне нужна молодая кенигин. Элвин лучшая. Мы ни в чем не нарушили закон.
Сель, мотнув косами, склонила голову. Брызги побежали по щекам.
— Дама Ронха, я тебя не обвиняю.
— Прости. Уже два дня мы все в напряжении. Если бы не охранная цепь, Элвин взорвала бы Ремору изнутри.
— М-да… — на этот раз Сель вовремя прикусила язык.
— Я не пойду дальше. Прямо по коридору и четыре ступеньки вниз. Вдави выступающий камень справа у пояса, чтобы дверь открылась.
— Спасибо.
— Что тебе доставить?
— Сумка с травами при мне, — кенигин ощупала тугой кошель с двумя петлями, подвешенный на новый пояс. — Потребуется жаровня. Свеже сцеженное молоко кормилицы. Полынное вино. Кувшины только глиняные, — она задумалась. — Бинты. Иглы лестовника. Зеленый и розовый мох. И обильный ужин.
Даже в полутьме было заметно, как Ронха покраснела. Кенигин едва сдержала смешок.
— Мох там есть. И жаровню я ставила. Холст на бинты в сундуке. Остальное принесут немедленно.
Ронха подожгла от своей торчащую в скобе походню, отдала ее Сель. Еще раз низко поклонилась, так что черные кудри заслонили лицо:
— Светлый Воин да хранит тебя.
— И тебя, — гостья поклонилась тоже. Дождалась, пока легкие шаги и шелест затихнут вдали, и пошла вперед. Вокруг нее тесно сомкнулись стены. Крыльями и кожей кенигин ощутила влажное, теплое дыхание изрытых пустотами камней. Наконец один уперся в правый бок. Зажмурившись, быстро — чтобы не раздумать — крылатая нажала на него. Кусок стены скользнул в сторону, и в лицо Сель невесомо дохнула смерть.
Кто-то думал превратить темницу в уютное жилище, да так и не успел, спасаясь бегством. А боль, стыд, гнев, удесятеренные силой, освобожденной из крыльев, остались. Загустели, не найдя лазейки в защитной цепи. И Сель ощутила себя бабочкой в янтаре. Бесполезной игрушкой показался выстроенный заранее воображаемый щит. Кенигин сжала зубы. Она лучшая! Она это докажет. И все равно невольно подергала закрывшуюся дверь.
— Сна-ру-жи…
— Что? — крылья вскинулись, выдавая испуг.
— Открывается… снаружи, — голос сипел и булькал, словно дырявые мехи.
Сель сверкнула серо-зелеными глазами:
— Вот стерва!
— Кто?
— Ронха.
Сунула походню в гнездо. Брезгливо переступила ком сброшенных на пол окровавленных простыней и совсем бесстрашно склонилась над постелью. На гостью уставились глаза: мутные, в красных прожилках — с узкого лица с удлинившимся носом и обметанными губами. Подбородок крепкий, скулы высокие; глаза уходят к вискам — прямо под похожий на рубец ронд. Кожа бледная и влажная, как у лягушки.
— Элвин?
— Я тебя не знаю.
— Я Сель, кенигин Карма. Меня позвали тебе помочь.
— Мне уже помогли. Спасибо.
Губы и ресницы дернулись, а тело, лежащее на боку, осталось неподвижным. В позе зародыша — руки и ноги скрещены и подтянуты к груди. Так легче переносить боль и можно чувствовать себя защищенной.
— Я рада, что ты меня понимаешь, — Сель опустилась на край постели. Отвела со лба Элвин налипшие волосы. Словно невзначай коснулась ронда. Алый — в цвет крыльев. Или нет? — И не станешь… мешать.
Плечи девушки едва заметно шевельнулись, и тут же она вцепилась зубами в подушку, глуша стон. Сель заметила, что насыпка рваная и бурая, и в дыры торчит мох.
Словно плавая в жидком дыму, кенигин вытащила из обещанного сундука полотенца, поставила около постели тяжелый табурет, тщательно вытерла липкое сиденье. Накрыла полотенцем. В строгом порядке разложила на нем нужные травы и расставила пузырьки. Обрадовалась, найдя в боковом кармашке сумы полые иглы лестовника — почему-то думала, что позабыла их в спешке. Элвин следила внимательно, и давление на ронд Сель как будто уменьшилось. Крылатая незаметно перевела дыхание. Привычная работа привела тело в равновесие, а мысли в порядок.
— Подожди, я помогу тебе сесть.
— Я сама.
Сель отвернулась, чтобы девушка не смущалась собственной слабости. И стала обстоятельно объяснять:
— Сначала мы уменьшим твою силу. Сейчас она опасна для окружающих и, главное, для тебя самой, — пальцы Сель ловко откупорили пузырек. Раскатили иглы. Несколько она рассмотрела, щурясь, вертя перед глазами — крылатые плохо видели в полутьме, — выбрала одну, пальцем проверила острие, обмакнула в пузырек. Кивнула себе самой. — Позже ронд нащупает равновесие и будет брать из мира ровно столько, сколько требуется. А пока мы ему поможем. Раз темнота не справилась. Это яд пиявки, — кенигин встряхнула иглу. — Он не даст крови свернуться и ослабит боль. Все понятно?
В сборник вошли фантастические произведения Марии Семёновой, Марии Галиной, Павла Молитвина, Елены Хаецкой и других известных авторов.«Чем больше я узнаю людей, тем сильнее люблю собак», — говорили, если верить легендам, все без исключения знаменитости от Платона до Черчилля.А еще говорили и говорят: «Злой, как собака».«Быть может, по образу и подобию Господа были созданы совсем не прямоходящие звери, а те, которые шагают на четырех лапах и машут хвостом?» — писал в одном из своих романов Дин Кунц.А еще положительные герои любят в праведном гневе вскричать: «Собаке — собачья смерть!»Они такие разные, наши четвероногие знакомцы, — чьи-то друзья, чьи-то враги.Они первыми были отправлены в космос и скоро будут сопровождать звездолетчиков, идущих «по пыльным тропинкам далеких планет».Их делали героями своих произведений такие непохожие писатели, как Лев Толстой, Джек Лондон, Рей Брэдбери и Михаил Булгаков.Слушать и читать об их подвигах, проделках и преступлениях — одно удовольствие, вспомните хотя бы бессмертную «Собаку Баскервилей».С собаками не соскучишься, а потому — приятного чтения!
В этом мире падающие звезды остаются жить среди волшебного народа; вредные птички летавки умеют странствовать между звезд, вот только начисто забыли об этом, и потому чаще оказываются в жарком или супе; телепорт угодил в замковый ров, исправно пополняя поголовье лягушек странными особями; инквизиция охотится на остроухих, а те готовы превратиться из тревожной сказки в опасную быль... но в этом мире никогда не оставят в беде и придут на помощь.
Стеб. Пародия. Темный властелин узнает о попаданце, который может расстроить его коварные планы и злобные замыслы, и наконец решает разобраться, откуда растут ноги у проблемы. Так что кому приключения, сверхспособности и юные эльфийские принцессы, а кому-то придется за базар отвечать. Подозреваются все!
"… и великие воды не могут потушить любви… стрелы ее — стрелы огненные…" История любви Ивара и Ливии Харт.
В сборник «Славянское фэнтези» вошли произведения Марии Семёновой, Андрея Валентинова, Елизаветы Дворецкой, Николая Романецкого и других известных авторов.Доблестные витязи, могучие чародеи и коварные злодеи, мастерски владеющие всеми видами оружия, вновь сходятся в смертельных поединках. Не на живот, а на смерть бьются за любовь прекрасных дев, счастье своих близких, ради славы или презренного металла, дающего власть над людьми и странами. Берегини смертельно ранят любовными стрелами, змии подколодные, летучие и плавучие стремятся извести человечий род, волхвы и ведуны бродят по градам и весям нашей и «параллельной» Руси, награждая, карая и милуя, когда по заслугам, а когда и потакая собственной блажи.
Вы никогда не задавались вопросом: «А что если бы…?». Автор книги: «Легенда знающего. Махагон», задался таким же вопросом. Что стало бы с миром, если бы не было таких Великих Империй как Рим, Османской или Монгольской Империи. Не было таких великих людей, как Александр Македонский, Юлий Цезарь, Чингисхан или даже Ленин и многих, многих других. Что если бы эти люди появились слишком рано или слишком поздно для своего времени? Что если бы во времена средневековых царей и королей, мир погрузился в вековую войну? Возможно, наш мир был бы не таким, каким знаем его мы.Автор, Евграф Декю Ророк, погружает читателя в мир пяти Великих Империй.
Открой для себя новый мир: невероятные бескрайние леса, белые скалы с прекрасным рассветом и невероятным закатом, огромные замки, страшные жуткие подземелья с ужасающими тварями, а также фантастические звери, такие как синие тигры, принимающие вызов по взору ока, мощные черные волки и многие другие. Эта книга не про романтичных милых вампиров, образ которых популяризовало современное общество, она про злобных древних тварей, фантастических животных и про искренних, свободолюбивых, отчаянных людей! Самодовольные жестокие твари хотят сломить и уничтожить человеческий род.
В одно мгновение Артур, потерял то немногое, что у него было. Корпоративные интриги и зависть привели его на больничную койку. С искалеченным телом и сломленным духом, он уже потерял всякую надежду на нормальную жизнь. Однако новую надежду ему подарила Сара, старшая научная сотрудница его отца и нынешняя опекунша Артура. Собрав группу специалистов, она создаст новый виртуальный мир…
Повезло так повезло! Попал в тело эльфийки и уживается там вместе с хозяйкой. Но есть возможность разделиться, для этого всего-то нужно найти некий "гроб". .
Макс уже вырос, но Насте есть о ком заботиться. Беды не оставляют девушку и ее окружение. Сможет ли она все преодолеть, чтобы стать сильнейшей альфой? История покажет…
Сибиу — небольшое княжество, с двух сторон окружённое могучим Халинским халифатом. Правда и остальные два соседа у него были не из лучших. Штирия так и норовила оторвать кусочек полакомей от славных северных земель, а в Богемии царила постоянная смута, вызванная неожиданным восстановлением и столь же неожиданным разрушением проклятого замка Вышеград, не смотря на то, что с тех пор минуло больше полугода, клирики и баалоборцы и не думали покидать пределы этого Вольного княжества, что весьма нервировало местных священнослужителей из Первородной Церкви.