Бесконечные дни - [42]
Берт Кэлхун умирает, но он не один такой. Приходит мрачная зима с ледяным сердцем, а в лагере нет ни щепки дров. Половина пленных уже ходит босиком, и у всех у нас не хватает чего-нибудь из одежды. Поскольку мы шли воевать весной и летом, на весь лагерь не найдется ни одного зимнего мундира. Холод гложет кожу, как крыса. В восточном углу выкопали длинную широкую яму и каждый день сбрасывают туда мертвых. Человек по тридцать каждое утро. Может, больше. Еды у нас нет, черт ее дери, никакой, кроме этого проклятого кукурузного хлеба. И его-то на день положен кусок размером в три пальца. Как перед Господом, ни один зачатый женщиной на таком не выживет. Проходят недели, и мы молимся, чтобы мистер Линкольн нас обменял. Так делали раньше. Но лейтенант Спрейг со смаком докладывает нам, что мистер Линкольн сказал: ему ходячие скелеты без надобности. Это он про нас. Не хочет мистер Линкольн менять пленных мятежников, разжиревших от северной кормежки, на скелетов в синих мундирах. Вы ему больше ни к чему, говорит Гомер Спрейг. И снова хохочет. Мы для него такой источник веселья. Неиссякаемый, как река. Идут недели, а мы лежим. Нет смысла расхаживать – разве только до сортира дотащиться и назад. Сортир воняет так, что вам и не снилось. Его никогда не выгребают. Я клянусь, по нему можно изучать длинную ужасную историю кукурузного хлеба. Ночью уже сильно ниже нуля. Мы спим сгрудившись, что твой клубок слизней. С краю спит каждый из нас по очереди. Ночью, если холод охватит сердце, можно умереть. Многие и умирают. И их оттаскивают в яму. Через полгода мы становимся безразличней. Мы пытаемся жить, но где-то в глубине таится желание умереть. Красавчик Джон Коул, Красавчик Джон Коул. Дэн Фицджеральд превратился в мешок костей. Джон тоже. И я. Чудовищно, как может исхудать человек – и все еще дышать. В южном углу лагеря в отдельной палатке держат арестованных южан. Их выводят, судят и расстреливают. Своих расстреливают, так что у нас и вовсе шансов нет. Мистер Линкольн, пожалуйста, пришлите нам весточку. Мистер Линкольн, мы сражались за вас. Не бросайте нас тут. Лейтенант Спрейг, должно быть, дьяволово семя – он все хохочет и хохочет. Может, он потому хохочет, что иначе начнет терзать на себе волосы и сойдет с ума. Наверно, так. Охранникам в лагере самим почти нечего есть, так что одни скелеты охраняют других. Они не специально урезают наш паек – у них у самих еды нет. А иные охранники ходят босиком, я сам видел, клянусь. Что это за безумная война? Что за мир мы строим? Мы не знаем. Наверно, что бы это ни был за мир, он кончается. Мы подошли к концу света, вот он. Точно как в Библии, черт бы ее драл, говорит Джон Коул. Зачем это мы тут лежим, за высоким забором, зачем нас сторожит охрана, и зачем этот лагерь среди лесов, и зачем псы зимы гложут нам руки и ноги? Для чего, ради всего святого? Джон Коул – чисто из духа противоречия – заботится о Карфагене Дейли. Он не заступается за него и не нападает на него – но делит с ним свой хлебный паек, потому как охрана не дает Карфагену ни единого кусочка. Ни крошки. Джон Коул отдает по-братски половину от ничего. Отрывает половину своего кукурузного хлеба и тайком сует Карфагену. Я смотрю на это, день за днем, три-четыре месяца. Надо сказать, это диво, как могут торчать кости у живого человека. Я вижу его тазовые кости и кости в ногах, где они выпирают у коленок. Руки – как оструганные ветки сухого дерева. Долгие часы мы лежим рядом, и Джон Коул кладет руку мне на голову и держит. Джон Коул, мой любимый.
Глава шестнадцатая
Говорят, это самая холодная зима в истории человечества. Я готов поверить. Джон Коул говорит, что если что-нибудь не случится очень скоро, то он, как перед Богом, помрет. Я говорю ему, что он никогда не умрет, что он подписался не умирать и теперь должен выполнять обязательства. Но я вижу, что он плох. Он срет чистой водой, и, когда нам приспичивает на восток, к сортирной яме, мы поддерживаем друг друга на манер костылей. Но мы – двое среди тысяч. Нам всем нелегко приходится. Благородные воины, победители в свирепых битвах, – а рядом с ними, может, и трусы, чьи трусливые деяния прячутся в туманах военного безвременья, – все равны под солнцем и луной Андерсонвилля. Гомер Спрейг – он, надо думать, король этого безумного поселения – тоже голодает. Странно видеть. Все охранники и часовые тощают. Клянусь Богом. Говорят, что на Юге ничего нет. Войска Союза осенью пожгли весь урожай на полях, и всю землю, и жилища южан. И все же они долдонят нам, поверженным, о великих победах и что город Ричмонд пал вовсе не так, как Виксбург. Они могут нам что угодно рассказать, и мы не будем знать, правда это или нет. Они, кажется, сами верят своим словам. Нам больно все это слышать.
Видел ли когда этот прекрасный мир такое страдание, измерить которое – никакого аршина не хватит? Парни в лагере – со всех концов, в основном из восточных штатов, но есть и из тех, что трутся локтями с Канадой. Среди нас есть фермеры, бондари, плотники, первопоселенцы. Купцы и маркитанты, что служили войскам Союза. Теперь они все – одинаково граждане. Измученные голодом, прореженные болезнями. В лагере можно найти отборные образцы водянки, цинги и оспы. Болезни груди, костей, задницы, ног, глаз, лица. На сотнях лиц – огромные красные почесухи. Тела раскрашены лишаем, укусами вшей и миллионов клопов. Люди так больны, что умирают просто от смерти. А ведь поначалу они были сильные, из тех, кого так просто не убьешь. Получив свою скудную пайку, глотай ее тут же, на месте, а то сопрут. У нас нет ни карт, ни музыки, только молчаливое, упрямое страдание. Кто сходит с ума – и этим, считай, повезло. Кого расстреливают за вход в запретную зону – это значит, они забрели за ряд белых палочек, воткнутых у внешней стены. Есть люди, которые не понимают, где находятся. Они стоят, немые и чокнутые, обросшие бородой и усами, и заглядывают в жерла палаток. Стоят целый день – неделями подряд, – а потом лежат целый день. А черные, Джонни-мятежник прямо-таки ненавидит черных. Сорок ударов плетью – раненому. Или просто подходят и стреляют в голову. Джон Коул каждый раз хочет заступиться, но я раз за разом затыкаю ему рот.
Роман Себастьяна Барри «Скрижали судьбы» — это два дневника, врача психиатрической лечебницы и его престарелой пациентки, уже несколько десятков лет обитающей в доме скорби, но сохранившей ясность ума и отменную память. Перед нами истории двух людей, их любви и боли, радостей и страданий, мук совести и нравственных поисков. Судьба переплела их жизни, и читателю предстоит выяснить, насколько запутанным оказался этот узел.
От дважды букеровского финалиста и дважды лауреата престижной премии Costa Award, классика современной прозы, которого называли «несравненным хроникером жизни, утраченной безвозвратно» (Irish Independent), – «светоносный роман, горестный и возвышающий душу» (Library Journal), «захватывающая история мести и поисков своей идентичности» (Observer), продолжение романа «Бесконечные дни», о котором Кадзуо Исигуро, лауреат Букеровской и Нобелевской премии, высказался так: «Удивительное и неожиданное чудо… самое захватывающее повествование из всего прочитанного мною за много лет». Итак, «Тысяча лун» – это очередной эпизод саги о семействе Макналти.
Достигнув эмоциональной зрелости, Кармен знакомится с красивой, уверенной в себе девушкой. Но под видом благосклонности и нежности встречает манипуляции и жестокость. С трудом разорвав обременительные отношения, она находит отголоски личного травматического опыта в истории квир-женщин. Одна из ярких представительниц современной прозы, в романе «Дом иллюзий» Мачадо обращается к существующим и новым литературным жанрам – ужасам, машине времени, нуару, волшебной сказке, метафоре, воплощенной мечте – чтобы открыто говорить о домашнем насилии и женщине, которой когда-то была. На русском языке публикуется впервые.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Признанная королева мира моды — главный редактор журнала «Глянец» и симпатичная дама за сорок Имоджин Тейт возвращается на работу после долгой болезни. Но ее престол занят, а прославленный журнал превратился в приложение к сайту, которым заправляет юная Ева Мортон — бывшая помощница Имоджин, а ныне амбициозная выпускница Гарварда. Самоуверенная, тщеславная и жесткая, она превращает редакцию в конвейер по производству «контента». В этом мире для Имоджин, кажется, нет места, но «седовласка» сдаваться без борьбы не намерена! Стильный и ироничный роман, написанный профессионалами мира моды и журналистики, завоевал признание во многих странах.
Россия, наши дни. С началом пандемии в тихом провинциальном Шахтинске создается партия антиваксеров, которая завладевает умами горожан и успешно противостоит массовой вакцинации. Но главный редактор местной газеты Бабушкин придумывает, как переломить ситуацию, и антиваксеры стремительно начинают терять свое влияние. В ответ руководство партии решает отомстить редактору, и он погибает в ходе операции отмщения. А оказавшийся случайно в центре событий незадачливый убийца Бабушкина, безработный пьяница Олег Кузнецов, тоже должен умереть.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Лауреат Букеровской премии Джулиан Барнс – один из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии, автор таких международных бестселлеров, как «Англия, Англия», «Попугай Флобера», «История мира в 10/2 главах», «Любовь и так далее», «Метроленд», и многих других. Возможно, основной его талант – умение легко и естественно играть в своих произведениях стилями и направлениями. Тонкая стилизация и едкая ирония, утонченный лиризм и доходящий до цинизма сарказм, агрессивная жесткость и веселое озорство – Барнсу подвластно все это и многое другое.
Юкио Мисима — самый знаменитый и читаемый в мире японский писатель. Прославился он в равной степени как своими произведениями во всех мыслимых жанрах (романы, пьесы, рассказы, эссе), так и экстравагантным стилем жизни и смерти (харакири после неудачной попытки монархического переворота). В романе «Жизнь на продажу» молодой служащий рекламной фирмы Ханио Ямада после неудачной попытки самоубийства помещает в газете объявление: «Продам жизнь. Можете использовать меня по своему усмотрению. Конфиденциальность гарантирована».
Впервые на русском языке роман выдающегося каталонского писателя Жауме Кабре «Я исповедуюсь». Книга переведена на двенадцать языков, а ее суммарный тираж приближается к полумиллиону экземпляров. Герой романа Адриа Ардевол, музыкант, знаток искусства, полиглот, пересматривает свою жизнь, прежде чем незримая метла одно за другим сметет из его памяти все события. Он вспоминает детство и любовную заботу няни Лолы, холодную и прагматичную мать, эрудита-отца с его загадочной судьбой. Наиболее ценным сокровищем принадлежавшего отцу антикварного магазина была старинная скрипка Сториони, на которой лежала тень давнего преступления.
Случайно разбитый стакан с вашим любимым напитком в баре, последний поезд, ушедший у вас из-под носа, найденный на улице лотерейный билет с невероятным выигрышем… Что если все случайности, происходящие в вашей жизни, кем-то подстроены? Что если «совпадений» просто не существует, а судьбы всех людей на земле находятся под жестким контролем неведомой организации? И что может случиться, если кто-то осмелится бросить этой организации вызов во имя любви и свободы?.. Увлекательный, непредсказуемый роман молодого израильского писателя Йоава Блума, ставший бестселлером во многих странах, теперь приходит и к российским читателям. Впервые на русском!