Бесики - [216]
Бесики внезапно почувствовал прилив сил; он восхищённо глядел на царевича и уже не помнил ни о тюрьме, ни о печальной своей судьбе, которую проклинал несколько минут назад.
— Когда я должен отправиться в Имеретию? Сейчас? — спросил он Левана.
— Нет, не сейчас. Приблизительно через месяц, когда все забудут о тебе и о твоём деле. Сюда придёт человек, который поможет тебе бежать. По знай, стража не будет предупреждена, и если кто-нибудь заподозрит побег или увидит тебя потом, после побега, в городе, то в тебя будут стрелять. Поэтому будь сугубо осторожен. Мы же, узнав о побеге, подымем тревогу, пошлём за тобой погоню и поручим нашему послу в Имеретии требовать у Соломона твоей выдачи. Но ты не бойся — Соломон не только не выдаст тебя, а наоборот, примет тебя с большим почётом, так же, как мы приняли бежавшего из Имеретии Георгия Абашидзе; он даст тебе придворную должность и приблизит тебя к себе. Ты должен сделаться поверенным его тайн. Можешь клеветать на нас сколько хочешь, но помни, что там, в Имеретии, ты являешься как бы тайным представителем Левана.
— Понимаю.
— Связь со мной ты будешь держать через католического миссионера Франчески; кроме того, курьером тебе будет служить кутаисский купец армянин Гарегин. Он часто приезжает сюда за цветными ситцами и другими красными товарами. Вот и всё. Всё ли тебе ясно?
— Совершенно ясно; я готов.
— Итак, до свидания, мой Бесики! Может быть, нам доведётся вновь сойтись вместе, и тогда мы возблагодарим бога за эту милость. Но может случиться, что мы сойдём в могилы, так и не увидев больше друг друга. Что ж, мы и тогда, перед смертью, сможем утешиться сознанием, что всю жизнь трудились для возрождения нашего отечества.
— До свидания, ваше высочество! — Бесики опустился на колени и поцеловал Левана в колено. — Ваши слова воскресили меня из мёртвых. Правда, тяжело мне расстаться навеки с Тбилиси. Но если мы призваны судьбой служить своей стране, мы должны иметь силу выносить любые превратности и невзгоды.
Бесики встал, смахнул навернувшиеся на глаза слёзы и продолжал:
— Простите меня за всё, царевич. Я не смог проявить в жизненной борьбе столько стойкости и выносливости, сколько проявили вы. Я не раз спотыкался на своём пути, но господу ведомо, что я был искренне предан нашему государю и нашей родине. Никогда моё сердце не знало корысти, и никогда я не искал сланы и почестей. Перо и чернила, кувшин вина да смена одежды — вот всё, что нужно было мне, чтобы чувствовать себя богатым и счастливым. Да и как же я дерзну роптать на судьбу, которая послала мне жизнь, полную страданий, но зато удостоила чести стоять бок о бок с рыцарями, сражающимися за счастье моей земли? Прощайте, мой царевич!
— Прощай, Бесики! Постараемся увидеться вновь как можно скорее.
— Аминь!
Леван ушёл. Бесики, оставшись один, предался мечтам и совсем позабыл о том, где он находится. Он воображал, как он выберется из тюрьмы, вскочит на лошадь и помчится в Имеретию. Он думал о трудностях, которые ему придётся преодолеть по пути, прежде чем он доберётся до цели. Он мысленно проходил весь этот путь до конца, а потом начинал сначала; но с каждым разом его мечты делались всё смелее и смелее. Вскоре он уже представлял себе, как бежит из тюрьмы, а потом целый месяц тайком живёт в городе. Он покидает город в сопровождении вооружённого отряда. Он не минует городские ворота и прямо перелетает через городскую стену на своём коне. Царь Соломон встречает его у самого перевала Лихи…
Через несколько дней волнение Бесики улеглось. Однообразная мечта о побеге ему надоела, и он уже не знал, чем себя занять. Любовные стихи не шли на ум. Он стал всматриваться в речные валуны, из которых были сложены стены, на пол, усеянный соломой. В одном месте он увидел вдавленную меж плитами пола свинцовую пулю. Он достал её и, очистив от земли, царапнул по каменной степе, как это делал в детстве. Пуля оставила след — чёрную черту, и вдруг Бесики осенила мысль исписать стихами отполированные рекой валуны. Правда, таких удобных для письма камней в стене было немного, но всё же достаточно, чтобы на них нацарапать целую поэму. Бесики отколупнул от стены два небольших камня и начал катать между ними пулю, делая из неё некое подобие карандаша. Вскоре он уже держал в руке небольшую свинцовую палочку и разглядывал стенную кладку, решая, с какого бы камня начать.
Но о чём же можно писать пулей на камне?
Бесики вспомнил Ацкурскую крепость, у которой были такой же кладки стены и в которую так тщетно палили русские пушки. Промелькнули перед глазами — атака хевсуров, смятение грузин и гнев сардара Давида Орбелиани, когда он останавливал дрогнувших сородичей.
Вспомнил всё это Бесики и, подойдя к стеке, некоторое время водил ладонью по гладкому камню, как бы снимая пыль и разглаживая его, затем начал тщательно выводить на нём строку за строкой.
Камень был исписан. Бесики взялся за другой. Он писал не останавливаясь:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.