Бешеный волк - [2]

Узлы развязывают руки.

Вещи имеют цель…

В еде я, вообще-то, не притязателен – чашка кофе и бутерброд с сыром вполне достаточно для того, чтобы курить не натощак.

При этом, я, едва ли не единственный среди моих знакомых, курильщик, осуждающий курение.

Говорят, что сигарета помогает при стрессах.

Ерунда.

Ни в чем она не помогает; просто после сорока начинаешь кашлять по утрам и постоянно ощущать зависимость от табачного ларька.

Много лет назад, мой старший сын, Александр – он тогда еще учился в школе – подарил мне на день рожденья антиникотиновые мундштуки:

– На следующий год будет пластырь «Никотинел», только курить ты все равно не бросишь.

– Почему, сынок?

– Ты бросишь курить, только когда станешь ненавидеть себя за это. Как стал ненавидеть себя за пьянство…

…Бывают такие дни, когда ты успеваешь сделать то, что запланировал еще до того, как все пойдет так, как и должно пойти – наперекосяк.

Загрунтовать холсты никто не помешал – мне бы насторожиться – к чему бы это?

Когда все идет по плану нужно быть особенно осмотрительным, или, по крайней мере, задуматься о цене такого плана.

А, может, жизнь тогда и начинается, когда все начинает идти не по плану. Мне бы насторожиться, а я просто налил вторую чашку кофе.

И в это время позвонила моя первая жена Ольга: – Ты спишь?

Я давно заметил, что многие вопросы обладают одним свойством: они становятся бессмысленными, как только на них находится конкретный ответ. Впрочем, те вопросы, на которые не находится конкретных ответов – становятся бессмысленными еще раньше.

– Нет, – ответил я. Что еще я мог сказать?

– Это звонит твое прошлое.

– Все рано или поздно становится прошлым, – соврал я. Мне отлично известно, что очень многое вообще ничем не становится.

– Как твои дела?

– Нормально, – вновь соврал я, а потом сказал правду, – Хотя я не всегда понимаю, что означают эти слова.

Таким образом, мне удалось сохранить связь с истиной, и оказаться лжецом всего на шестьдесят семь процентов.

Для художника это совсем не плохо.

Для писателя – просто замечательно…

…Вообще-то женат я был трижды, и с женами мне повезло. Первые две были очень красивыми женщинами, а третья – такой красивой, почти как чужая жена.

Я никогда не говорил о них плохо, и не обижен за то, что они оставляли меня – какая женщина выдержит ежедневное пьянство мужа, имевшего одну перспективу – спиться до конца. Да еще, клявшего на всех перекрестках строй, при котором жил.

Вторая жена, Ирина, мне так и сказала в день развода: «Твой враг не власть, а ты сам! Вернее, твоя водка!» На что я довольно безответственно попытался отшутиться:

– Может, я люблю водку, как своего врага. Я ведь православный.

– Знаешь, Христос конечно сказал: «Кто сам безгрешен, пусть первым бросит в меня камень», – но боюсь, он не всегда задумывался над тем, к каким последствиям могут привести его слова…

Насчет своего православия, я, конечно, загнул. Не то, чтобы я не верю в Бога, я просто не знаю, к чему его приставить.

В то, что земля и природа на ней, созданы по некоторому умственному велению, я не верю потому, что уж больно неразумно она создана. Простой вопрос – зачем людей разделили на расы? – приводит в тупик.

Должна же была мудрейшая система, да еще и имеющая вечность для того, чтобы совершенствоваться, предусмотреть такие очевидные проколы в своем детище.

Что же касается нравственности, то мне кажется, что порядочный человек вполне может позволить себе быть атеистом.

Что с Богом, что без бога – я все равно не стану ни убивать, ни воровать.

Так, что Бог здесь, вроде, как-то и нипричем…

…Наверное, оставляя меня, жены вздыхали с облегчением, а я просто храбрился.

Храбрость – это не мужество.

Мужество – это храбрость плюс мудрость.

И, наверное, хорошо, что они до сих пор не знают, почему я не выл волком. Всякий раз тоска была такой, что сил даже на вой не было.

Я никогда не пытался вернуть своих бывших жен, потому, что хорошо понимал, что, если за все, что угодно нужно бороться до конца, то за женщину только до начала.

В некоторых делах, начало – это и есть конец…

После развода со мной, каждая из моих жен с большей или меньшей успешностью устраивала свою жизнь, но вот судьба – их нынешние мужья – страшные выпивохи, а я уже давно не пью.

Ни по праздникам, ни по будням.

Не думаю, что это вызывает у них раздражение, но одна из подруг моей третьей жены, Людмилы, рассказала мне, что однажды, на вопрос о том, что обо мне слышно, та просто ответила:

– Не пьет теперь, мерзавец…

А вообще-то, такую неприятность, как сожительство с пьяницей, мои жены мне со временем простили.

– Ты знаешь, зачем ты мне понадобился? – спросила Ольга.

– Я думаю, что мужчины нужны женщинам затем же, зачем женщины нужны мужчинам…

– Ну, ты и хам, – она также стала отступать от истины.

Женщины и проститутки отступают от истины, когда ищут выгоду, мужчины и политики – когда находят. Когда я говорю о женщинах и мужчинах, я имею в виду женщин и мужчин по отдельности, когда о политиках и проститутках, иногда – тоже.

Впрочем, я не стал вступать в дискуссию, и просто сказал:

– Извини, – и сразу получил возможность выкупить индульгенцию: