Беседы великих русских старцев. О Православной вере, спасении души в различных вопросах духовной жизни - [491]

Я. Я.

Часто я водила батюшку. Однажды шли мы в церковь. До­рожка была высыпана битым камнем, и батюшка споткнулся о неровности. Я подумала, если бы была у меня сила, я бы взяла батюшку на руки, принесла бы в церковь и снесла бы на хоры, чтобы не спотыкаться ему. Батюшка тут же улыбнул­ся и говорит: «Э, как говорится, взяла бы на руки и отнесла бы прямо на хоры, чтобы не спотыкаться, да силы нет». И много раз батюшка прозорливый отвечал мне на мысли, и не только мне, но и другим.

Вышла я во двор из кельи, монахиня П. ведет батюшку в палисадник, я быстро к батюшке, монахиня П. держала в ру­ках расческу. Мне очень хотелось расчесать батюшку, да бо­юсь попросить монахиню П. Только взялась она расчесывать батюшку, а он ее посылает в келью (не помню зачем). Она отдала мне расческу, и я расчесала волосы батюшке и заплела косичку. Была счастлива, рада и довольна.

Привела я батюшку на хоры. Вела я его одна. Было рано начинать службу, и батюшка сидел и рассказывал мне: «Был я в Святом граде Иерусалиме, когда получал Патриарх благо­датный огонь. Множество народа стояло с поднятыми свеча­ми в руке и молилось вместе с Патриархом. И было так: ког­да сходил благодатный огонь на свечи в руках Патриарха, то в это же самое время зажигались свечи у некоторых право­славных христиан, усердно молящихся, и им не было надоб­ности засвечивать свои свечи из рук Патриарха, а другие люди зажигали свои свечи от Патриарха». И батюшка радостно улыбнулся. (Схимонахиня Екатерина и монахиня Евгения говорили, что батюшка им рассказывал, что и на его свечу сошел благодатный огонь и ему не было надобности зажи­гать огонь из рук Патриарха. Просил об этом никому не гово­рить, пока он жив.) Еще батюшка говорил: «Жил я в Иеруса­лиме недолго и управлял патриаршим хором (это было до 1917 года, год не знаю).

Один раз при мне батюшка спрашивает одного человека: «Что ты умеешь делать?» Он ответил: «Ремонтировать му­зыкальные инструменты». Батюшка говорит: «И я тоже, а играть умеешь?» Он сказал: «Умею». «И я тоже, — говорит батюшка, — играл на скрипке и учеников обучал, и сапож­ником был, и так же учеников учил».

И еще говорил, что другой дерется, как жаба на корчь, и хочет спастись, а тогда «бух!», и рукой показал вниз — ад.

А иной живет как попало, и раз — и там, и батюшка ука­зал рукой на небо, как по ступенькам.

Эти рассказы батюшкины я пересказала одному священни­ку, не зная его семейных настроений. Он, выслушав, запла­кал и говорит: «Хорошо, как вы утешили меня словами ба­тюшки». Этот священник перед смертью жил подвижнически, как и в юные годы. Эти примеры были обращены ко многим и многим лицам.

И. М.

Батюшка священникам, монахам и диаконам ни в коем случае не велел стричь волосы и брить бороду. Говорил, что большой позор бритым и стриженым архиереям.

Еще батюшка говорил о духовных лицах: есть апостолы и есть иуды, только лица поменялись, а время одно и то же.

Батюшка был ревнитель и поборник Православныя веры, Церкви и Ея правил и уставов. И не так, как написано в жи­тии, что батюшка был недоволен на владыку Бориса за то, что вместо будничной службы — полиелейная, а вместо поли­елейной — всенощная. Сильно недовольствовал схиархиман­дрит отец Лаврентий на владыку за сокращение церковных служб. Батюшка никому не благословлял сокращать и требы, например Крещение, погребение и другие. Батюшка говорил, что труднее было написать, чем пропеть и прочитать. Недо­волен был тем, что не прочитают псалом, а без страха Божия кричат: «Слава», а на литургии прервут молитву ко Святому Причастию, открывают Царские врата, чтец кощунственно кричит, не окончив молитву: «Аминь», а священнослужитель: «Со страхом Божиим...» И тут разве страх Божий; тут не бла­гоговение, а небрежение и безстрашие Божие. Такие священ­нослужители сами не спасаются и не дают другим. Вместо недостойных священнослужителей служат Ангелы, говорил батюшка. Архиереи и священники, любители сокращать службы церковные, пойдут в вечный огонь, а верующие будут спасены молитвой, постом и добрыми делами.

Батюшка очень сожалел, что сокращают церковные служ­бы, и верующие поэтому их не посещают и не ходят в цер­ковь. Горе, горе таковым служителям святого алтаря — веч­ный огонь и такова тьма.

Схиархимандрит Антоний, иеросхимонах Феодосий и протоиерей Алексий

При немцах маму назначили в Германию. Собрала мама узелок и с сестрой пошла на комиссию, а я быстро к отцу Лаврентию. Прибежала, плачу и говорю, что маму забирают в Германию. Батюшка помолился, утешил и сказал: «Не плачь, все будет хорошо». Я простояла литургию, прихожу домой. Мама и сестра дома. Спрашиваю: «Отправили?» Мама отве­тила: «Подхожу с паспортом, переводчица прочитала и что-то сказала немцу, и он ей что-то ответил, на немецком языке, непонятном для меня. Она отдала мне паспорт, сказав, чтобы я в 5 часов пришла к начальнику на квартиру по улице Во­ровского (номер дома забыла). Надо еще идти, а я боюсь». Пошла мама и приносит две пары носков заштопать. Оказы­вается, он оставил маму за то, что она портниха и заштопает ему носки. Так спасали нас батюшкины молитвы.