Беседы великих русских старцев. О Православной вере, спасении души в различных вопросах духовной жизни - [198]

«Слабеть начал я, — сказал, наконец, батюшка, — слабеть. Чувствую, что недолго мне осталось жить. Одного прошу у Бога, чтобы вы встали на ноги, окрепли. Ну, помолимся». Он стал молиться о нас обоих, мы тоже молились. Затем он бла­гословил нас, и мы ушли. Великий святой старец.

13 января 1908 г.

Сегодня у меня времени целый час, постараюсь припом­нить что-либо из батюшкиных бесед.

— Послушание паче поста и молитвы, — говорил батюш­ка. — Не смущайтесь, если придется опаздывать или даже пропускать вовсе церковную службу. Открывайте все свои помыслы, особенно те, которые долго вас не будут оставлять. Постепенно нужно проходить иноческое житие, это наука из наук. Как всякую науку нужно проходить, изучать под руко­водством более или менее опытного в сей науке человека, так и здесь необходимо держаться своего старца. Но «единого достоит вопрошати»,— ибо может произойти духовное разде­ление.

15 января 1908 г.

Надо записать, что батюшка говорил об Евангелии и о вере:

— Без веры во что-нибудь нельзя ничего сделать. По­смотрите, почему какой-либо человек, ну хоть ваш брат, же­лает стать врачом. Потому что он верит в медицину. Каждый из ученых верит в свою науку. И так везде и во всем. Точно так же для христианской жизни необходимо верить в Бога, Христа, Евангелие. «Мы не можем верить, — говорят иные, — нет на то доказательств. Иное дело наука, там все до­казано. Хорошо, но, прежде чем отвергать что-либо, надо исследовать предмет, испытать. Святой Иоанн Богослов прямо говорит, что надо испытывать «дух». Но надо испы­тывать на практике. Пожить надо по Евангельскому учению и узнать на деле: правда ли, что блаженны нищие духом, бла­женны кроткие и так далее. Если вы не испытали этого, то не можете и опровергать, не можете утверждать, что Еванге­лие — ерунда. А многие так говорят. Но на Страшном суде сих людей спросят: «Что, читали Евангелие?» — и получится обязательно три ответа: первый — «нет», второй — «кое-как» и третий — «да читали, конечно, только не поняли». Да, обя­зательно получатся эти три ответа. (Лампа гаснет, не могу более писать.)

17 января 1908 г.

15 января я очень оборвал дневник, керосина не было. Продолжу еще немного самый конец.

— На первый ответ можно сказать, что они сами винова­ты: никто не запрещал читать, напротив, даже просили чи­тать. На второй ответ почти то же можно сказать. Вот третий ответ более интересен. Эти как бы даже заслуживают извине­ния. Не могли понять Евангелия, то есть поверить, хотя вам был дан ключ разумения: «Испытывайте дух». Почему не хо­тели испытать? Значит, сами и виноваты. Таким образом, и эти безответны.

20 января 1908 г.

— Если плохо живешь, то тебя никто и не трогает, а если начинаешь жить хорошо, — сразу скорби, искушения и ос­корбления.

Этим он хотел мне сказать, что необходимо перено­сить смиренно оскорбления, наносимые другими, и вообще скорби.

— Монахи, вообще вся наша братия, тоже люди, а раз люди, то есть обязательно свои страсти, пороки: один гордый, другой злой, третий блудник и так далее. Все эти люди при­шли сюда, в больницу, лечиться кто от чего, и вылечиваются с помощью Божией. Я это говорю потому, что вы будете ви­деть пороки братии, но надо стараться не осуждать — это у нас девиз. Все люди немощны, у всех есть страхи, мы же должны прощать.

22 января 1908 г.

Попробую передать то, что запомнил из беседы. Кажется, батюшка начал с того, что спросил, как мое послушание, и затем сказал:

— Вероятно, было у вас, или у ваших родных, или даже у предков какое-либо доброе дело по отношению святого Иоанна Крестителя, если он принял вас сюда к себе. Не по­мните?

Я ответил, что нет.

— А со мной вот что было. В Казани я как-то захотел го­веть Великим постом и весь пост пропустил, осталось толь­ко три дня. Ну, хоть три дня, да поговеть. Иду и думаю: где же поговеть? У полкового священника мне не хотелось. Где же? И вот смотрю — монастырь, бедный, грязный (по­слушники какие-то отчаянные), наполовину развалившийся. «Это какой монастырь?» — «Ивановский, во имя Иоанна Крестителя». — «Хорошо, можно здесь поисповедоваться?» — «Пожалуйста». Так я там и говел. А потом стал туда часто к службе ходить. Стою иной раз, а помысл мне и говорит: «Смотри, какая бедная, грязная лампадка. Купи новую, по­лучше». Купил, и как-то приятно стало мне смотреть на нее. Потом киот на большую икону купил. И так я полюбил все в монастыре! Воистину: «Где будет сокровище ваше, тут бу­дет и сердце ваше». А сколько радости испытывал я после исповеди и приобщения Святых Христовых Таин! Вот за ка­кие пустяки святой Иоанн Креститель сподобил меня при­нять в свой скит.

Когда я зашел в Казани в тот монастырь в первый раз, я спросил, между прочим: «Кто здесь настоятель?» — «Игумен Варсонофий». Только потом я понял, что это значило: в этом бедном грязном монастыре я увидел образ своего душевного внутреннего состояния.

Через много лет, когда я принял управление скитом, меня спросили: «Как вы будете содержать скит?» Я отвечал, что и не думаю об этом и не дерзаю, ибо хозяин не я. Я только приказчик святого Иоанна Крестителя.

30 января 1908 г.