Беседы старца с духовными чадами (1907-1913 гг.) - [2]

Один святой желал узнать, как Господь помогает инокам, и ему было видение. Он видел инока, окруженного сонмом Ангелов с горящими светильниками. Говорят, в миру искушений меньше, но представим себе человека, за которым гонится злодей. Положим, он успел ускользнуть от него, но тот грозит ему издали кулаком со словами: "Смотри, только попадись!" Или идет человек, и на него нападают целой ватагой бандиты, бежать некуда. Но вдруг, откуда ни возьмись, полк солдат, они бросаются на его защиту, и обидчики разбегаются с окровавленными физиономиями. Пожалуй, последний находится в большей безопасности, чем первый, не правда ли? Так и в обители: хотя враг сильнее, но поблизости есть благодатная сила Божия. В монастыре — труды, но и высокие утешения, о которых мир не имеет ни малейшего представления. Трудно положить начало благое, а когда оно уже положено, то становится легче и отраднее работать Богу, потому что окрыляет надежда на спасение.

Само лицо человека, работающего Богу, выражает его духовное преуспеяние. Однажды я видел в церкви епископа, лицо которого привлекло мое внимание. Мне вспомнились слова Евангелия: яко лице его бе грядущее во Иерусалим (Лк.9:53). Действительно, этот епископ вел подвижническую жизнь и неуклонно шел к Горнему Иерусалиму. Наоборот, лицо порочного человека отражает его душевное настроение. Но что особенно бывает грустно — иногда люди с душой хорошей невнимательно относятся к жизни, живут день за днем, не отдавая себе отчета в своих поступках, и гибнут.

Из далекого прошлого передо мной встает образ одного из моих хороших знакомых — музыканта и композитора Пасхалова [1]. Он обладал огромным талантом; на концертах, которые он давал, собирались тысячи слушателей.

В миру я был большим любителем музыки и сам играл на фисгармонии. Чтобы усовершенствоваться в игре, я начал брать уроки у Пасхалова. Он потребовал большую плату за уроки, но деньги у меня были, и я согласился. Потом он полюбил меня, недостойного, и предлагал заниматься бесплатно, но от этого я, разумеется, отказался. Наши занятия шли успешно, но мне было очень печально, что Пасхалов совсем отошел от Церкви. По поводу этого мне не раз приходилось вести с ним беседу.

— Без Церкви невозможно спастись, — говорил я ему. — Ведь вы в Бога-то веруете, зачем же отвергаете средство ко спасению?

— Что же я такого делаю? Живу, как и все или большинство, к чему нужны обряды? Разве без хождения в церковь уж и спастись нельзя?

— Невозможно, — отвечаю, — есть семь дверей для спасения; в одну вы уже вошли, но надо войти и в другие.

— Какие семь дверей? Ничего подобного я не слыхал.

— Семь дверей — это семь Таинств. Святое Крещение над вами совершено, следовательно, одни двери пройдены, но необходимо пройти двери покаяния, соединиться со Христом в Таинстве Причащения…

— Ну что вы мне говорите, Павел Иванович! Каждый служит Богу, как умеет, как, наконец, считает нужным; вы вот в церковь ходите, посты соблюдаете и так далее, а я служу Богу музыкой — не все ли равно?

И, не дожидаясь ответа, Пасхалов заиграл.

Никогда я не слыхал такой музыки, неподражаемо играл он в тот вечер. Я жил в меблированных комнатах, и вот все коридоры наполнились народом, двери всех комнат открылись, все желали послушать гениального композитора. Наконец он кончил играть.

— Удивительно хорошо, — заметил я, — но музыка музыкой, церковь она все-таки заменить не может, всему свое время.

Наша беседа с ним затянулась в тот вечер далеко за полночь. Ушел он в особенном настроении, умиротворенный и радостный. На другой день пришел он ко мне снова.

— Знаете ли, Павел Иванович, всю-то ночь я продумал, какой я великий грешник, сколько лет уже не говел. Вот скоро наступит Великий пост, непременно буду говеть и причащаться.

— Зачем же ждать поста? Говейте теперь.

Хорошо думал Пасхалов, только он забыл, что есть враг, которому неприятна такая перемена в нем, и что нужно подготовиться к борьбе. Все это он упустил из виду. Однажды поздно вечером он приехал домой и велел горничной расплатиться с извозчиком. Та вышла на улицу, но вместо извозчика увидела на облучке какое-то чудовище. Вид его был так страшен, что горничная упала в обморок. Куда враг возил Пасхалова — неизвестно, только на другой день он скоропостижно скончался. И погибла душа навеки. Сердечно мне его жаль. Враг всюду расставляет свои сети, желая погубить человека, и губит неосторожных. Когда я был еще в миру, но уже начал постепенно от мира отходить, я перестал бывать во многих домах, оставив для посещения два-три благочестивых семейства. Так посещал я одно семейство, состоящее из старой матери, дочери (вдовы) и внучки. Однажды мы сидели за чайным столом и беседовали. Вдова рассказала мне следующее:

— Несколько лет тому назад, когда я только что лишилась мужа, то тосковала безмерно. Жизнь потеряла для меня всякую привлекательность. Мысль о самоубийстве все чаще приходила на ум. Никогда не забуду я канун Пасхи того печального для меня года. Заботами мамы все у нас было приготовлено к празднику, квартира наша приняла праздничный вид, только на душе у меня не было Пасхи, там было полное и мрачное отчаяние.