Беседа с Самуэлем - [2]

— Я совсем не уверен, что живопись является моим единственным призванием, с таким же успехом это может быть музыка.

Он продолжал:

— Тебе не стоит беспокоиться, надо только ждать и держать глаза открытыми; все время происходит так много событий, и ты не всегда знаешь, чем тебе следует заняться. Не огорчайся, но попытайся наконец понять: мы должны держать глаза открытыми и видеть, когда стоим на распутье, ведь столько разветвлений на нашем пути: тропинки, боковые дороги, разные возможности, — понимаешь? — и иногда сбиваешься со своего пути и идешь какое-то время рядом. И тогда можно помочь друг другу.

— Надеюсь, мы долго сможем идти рядом, — торжественно сказала я, и мы долго молчали, думая друг о друге.

Самуэль заговорил снова, так бурно, что испугал меня.

— Я хочу быть художником, — сказал он, — я хочу думать синтетически. Человек — машина, думающая синтетически. Я хочу видеть, не думая о том, как устроен глаз. Мы никогда никуда не сможем прийти, все время анализируя, и не сможем получить даже намека на объяснение всего, что происходит под солнцем. Лучше не думать об этом.

Я подумала, что он абсолютно прав, и сообщила ему об этом.

— Ученый анализирует, — угрожающе сказал Самуэль, — а я думаю синтетически. Если у меня будет шестеро детей, то пятеро из них будут художниками, а шестой, и самый глупый, может стать директором банка, биологом или доктором.

Он подумал немного и с настойчивостью произнес:

— Главное — это прожить достойно. Не правда ли?

Я не успела ответить, так как Самуэль сразу же продолжил:

— Не жить счастливо, или справедливо, или насыщенно. Мы будем жить правильно. И пусть природа воспитывает нас, чтобы мы могли обрести самих себя. И пока мы живем, мы будем искать тех, кто сможет нам что-нибудь передать и помогать нам в дальнейшем.

Я кивнула, чувствуя необычайную гордость.

— Подумай, например, — воскликнул Самуэль, — чтобы существовать, мне необходимы углеводы, азот, вода и кислород. У тебя я нахожу, скажем, кислород, углеводы и азот. Допустим, у Бойера я нахожу воду. В этом случае ты для меня более необходима, потому что у тебя — три ингредиента, а у Бойера — только один. Но вода мне тоже нужна, без воды твои ингредиенты беспомощны.

— Я думаю, Бойер слишком много пьет, — заметила я.

Самуэль сразу продолжил, он сказал:

— Таким образом, я люблю всех людей, потому что все они помогают мне более или менее. И если приходит желание изучать и копировать их, учиться у них, то потом постепенно все это переплавляется в твое собственное — или, если хочешь, просто выбираешь то, что подходит тебе самому, и это становится полностью твоей собственностью. Точно так же и с живописью.

— Так должно быть, — сказала я.

У меня было такое чувство, как будто бы я все время переплавляла какие-то вещи…

— Да? — спросил Самуэль и посмотрел на меня, а я не знала, как продолжать, и несколько вяло произнесла:

— На это же потребуется колоссальное время.

А потом у меня сильно разболелась голова.

Когда мы вышли на улицу, Самуэль выглядел оживленным и радостным, а я чувствовала себя довольно жалкой.

— Теперь твой черед говорить, — предложил он.

— Но я же говорю совсем по-другому, — ответила я, — ты все больше объясняешь, а я рассказываю о том, как есть. — Это звучало не очень хорошо, и я быстро добавила: — И могло бы быть.

— Неплохо, — сказал Самуэль, — «как могло бы быть». Ты, наверное, будешь очень умной. Я буду гордиться тобой!

Это был очень важный вечер по многим причинам. Но на самом деле я не думаю, что идеи Самуэля насчет духовного обмена очень уж подходят мне. Во всяком случае, пока.