Бес в ребро - [18]

В тот день горькой казалась ему жизнь, когда сквозь омытые грозой окна он смотрел на неоперившийся сад вокруг клиники и повторял про себя только что услышанные слова. Нет, к сожалению, невозможно, и никакой надежды. Что же чувствуют люди, когда такое «нет» подписывает им смертный приговор? Яду мне, яду!..

Врачебное «нет» не грозило ему смертью, немощью, уродством. Но в тот момент это слабо утешало. Мерзкое, унизительное для мужчины чувство растерянности. Что дальше? Как прийти домой и сказать Алине это «нет»? Если промолчать, она все равно догадается, она ведь ждет ответа. Можно, конечно, соврать, сделать это вдохновенно и убедительно, почти поверив самому себе. Он врал жене всю жизнь, и временами довольно удачно. Но что делать дальше?

В таком отчаянии он пребывал три месяца назад. А сегодня он счастлив ослепительно, бесстыдно, непозволительно. И воздух после грозы сладок, как запах карамели в московских переулках, как Танины губы, как ямочка над ее ключицей. И самое нелепое в этом счастье, что он снова не знает, как жить дальше.

Он влюблен как старшеклассник — он, пожилой тертый мужик, который знает о женщинах все, что о них только можно знать. Через его руки и прочие места их прошло несчитано — он никогда не опускался до подсчетов. В золотые годы молодости он был чемпионом в этом трудоемком виде спорта, ставил рекорды и по качеству, и по количеству. Студентки, профессорши, актрисы, стюардессы, даже одна женщина-без-пяти-минут-космонавт, даже одна чернокожая мусульманка. Быстрее, выше, сильнее, и никогда не останавливаться на достигнутом — вот каков был его девиз. Ни одной женщине не удавалось привязать его долее чем на пару месяцев. Алина не в счет — она его не привязала, а повязала, и совсем другим способом.

А сейчас он так переполнен любовью и нежностью, что она лезет у него из ушей, дрожит в кончиках пальцев, рвется торжествующим криком из горла. Эта глупая любовь ломает все его планы, ставит под угрозу самое жизнь — а он все равно захлебывается счастьем. Что же с ним происходит? Верно, старость пришла. Седина в бороду, как говорит народ, бес в ребро. Непонятно, ребро-то тут при чем?

Тогда в клинике горький вопрос «что дальше?» запустил в нем какой-то рабочий механизм, и он машинально полез за органайзером — проверить, не назначены ли на сегодня еще какие-то дела, о которых он начисто забыл. Дел, по счастью, не было, но органайзер выдал напоминание: поздравить племянника с днем рождения. У кого-то же рождаются дети, грустно подумал он, вспомнив горластую семейку брата. Можно сказать, только и делают, что рождаются. Брательнику в Петрозаводске больше нечем заняться, как только делать детей. Зарплаты инженера каким-то фантастическим образом хватает на еду, а деньги на одежду и прочее необходимое для жизни брат регулярно высылает из Москвы в виде именинных подарков. В этом и смысл записи в органайзере: не забудь подкормить родню. Так странно распоряжается судьба — у одних нет денег, у других — детей…

…Мысль, которая зарождалась в нем в эти минуты смутно и тяжело, как грипп, становилась все явственнее, все отчетливее, пока он спускался по лестнице, стоял в раздумье около машины, вертя в руках ключи, потом долго сидел в машине, к бурному негодованию дамы, ожидавшей, что он вот-вот съедет с козырного парковочного места. У одних нет денег, у других нет детей. Дремучая несправедливость. По справедливости должно быть, чтобы у всех было и то, и другое. Все поделить, как сказал бы уважаемый Шариков. Судьба делить не захотела. Так, может, поставим судьбу на место? Поделим сами?

Он отвернулся от возмущенной дамы в круглом, похожем на клопа вишневом «ситроене», достал трубку и нашел телефон петрозаводского брата. С именинником!

_____

Он познакомился с Алиной, когда читал спецкурс по мистике Булгакова на филфаке университета. Круглолицая пятикурсница в очках показалась ему вначале заурядной провинциалкой, из тех, что составляют законную добычу обаятельных научных руководителей. Она держалась скромно, влюбленно смотрела ему в рот, ничто не предвещало подвоха, и он привычно бросился на штурм, даже не подозревая, что впереди ждут засада, разгром и позорный плен.

Он только охнул, когда узнал, чья она дочь, но было уже поздно. Дело, конечно, не в постели, что там, мы же современные люди. Дело было в другом. Алина любила его и расставаться с ним не собиралась, о чем в надлежащее время была оповещена семья, а потом уже и сам виновник переполоха. Да, именно так — о ее планах на их совместное счастливое будущее Колосов узнал последним. И то — куда ты, к шутам, денешься, парень, из подводной лодки?

«Раздавят, в порошок сотрут, — паниковал он, — ведь не для седеющего литературоведа готовил папочка свое чадо, а мне уже поздно становиться топ-менеджером, директором банка или, не приведи господи, депутатом Думы. Эх, Алина, ну зачем я тебе нужен, тем более сгоревший в собственной „девятке“ или закатанный в бетон…»

Неожиданно обошлось. Алина разобралась со своим семейством сама, без его участия. Но жениться пришлось, что на первый взгляд казалось самым щадящим вариантом, а на второй — просто везением, которое он смог оценить лишь позже. Тесть с тещей не досаждали им чрезмерным вниманием, если не считать уютной квартирки в экологически чистом районе (Алина не любила центр), новой машины (подарок зятю на свадьбу), карманных денег на путешествия и прочих приятных мелочей, украшающих жизнь.