Берлинская жара - [34]

— Господи, Вилли, — удивился Оле, отбросив сигарету, — на тебе лица нет. Никогда не видел тебя таким.

— Выезжай на улицу и остановись на противоположной стороне. — Голос Гесслица дрогнул от волнения. — На Бэкергассе ждет Андреас в криповском «Опеле». Прикроешь его, если что.

— Ты с ума сошел! Взять машину крипо — это же дикий риск. Что ты делаешь?

— Надо вывозить Франса, — отмахнулся Гесслиц. — Сменим номера, потом объявим в розыск. Мое решение — вывозить.

— Ты ставишь себя под удар, Вилли. Это неправильно.

— А Франс? Это как, правильно? У него же нет никакого выхода…

Ровно в час дня в холл «Адлерхофа» спустился Хартман, одетый в серую униформу СС с петлицей оберштурмбаннфюрера и двумя рядами аллюминиевой нити на погоне. Он подошел к зеркалу, одернул мундир, пригладил волосы и надел фуражку. Мало кто видел его в таком виде, поэтому среди персонала возникло некоторое замешательство.

— Я вернусь либо вечером, около пяти, либо уже завтра, — сообщил он предусмотрительно подскочившему к нему администратору.

— Да, господин Хартман. Но у вас сегодня две встречи.

— Отмените.

Выбивая шаг каблуками неразношенных сапог, Хартман пересек холл и вышел на улицу. Солнце брызнуло ему в глаза. Он сразу заметил машину Оле, приткнувшуюся на обочине, остановился и посмотрел наверх, туда, где на третьем этаже, по-прежнему приоткрытое, темнело окно его кабинета. Затем он подошел к своему «Опелю», поднял верх, сел в него, включил газ и сорвался с места. За ним устремились сразу две машины наблюдения. Выждав несколько секунд, в хвост к ним пристроился озадаченный Оле.

От «Адлерхофа» до здания бывшего Дома престарелых еврейской общины Берлина на Беркаерштрассе в Шмаргендорфе, где разместился VI отдел РСХА — СД (политическая разведка за рубежом), ехать минут двадцать. Хартман преодолел этот путь за тринадцать. Остановив машину перед входом, на котором не было вывески, он неспешно поднялся по ступеням и предъявил удостоверение. На втором пункте пропуска у него спросили, куда он направляется, и, узнав, что Хартман идет к штандартенфюреру Шелленбергу, причем без предварительной записи, связались с приемной.

Машины гестапо встали на противоположной стороне Беркаерштрассе. Из второй выскочил мужчина в серой шляпе и подбежал к первой.

— Надо сообщить Шольцу, — сказал он водителю. — Гони в берлогу. Скажи, что объект зашел в СД.

Дежурный офицер проводил Хартмана в приемную Шелленберга, где его встретил секретарь начальника СД унтерштурмфюрер Краузе.

— Штандартенфюрера сейчас нет на месте. Могу я узнать причину вашего визита?

— Причина безотлагательная. Чрезвычайной важности, — сказал Хартман.

— Может кто-то из заместителей или других сотрудников заняться вашим делом?

— Это исключено. Я могу говорить только со штандартенфюрером.

— В таком случае вам придется подождать. Когда штандартенфюрер появится, я доложу о вашем визите.

Ему сказочно повезло — Шелленберг был в Берлине.

Хартман сел возле окна, положил ногу на ногу, скрестил руки на груди и прикрыл глаза. Следом пришли еще трое посетителей и заняли места вдоль стены напротив большого фотопортрета Гитлера из фильма Лени Рифеншталь «Триумф воли»: молодой, энергичный фюрер выступает на съезде партии в Нюрнберге — все еще впереди.

Спустя сорок пять минут распахнулась входная дверь, и, коротко поздоровавшись со всеми, через приемную в свой кабинет пронесся Шелленберг. На три часа Гиммлер назначил срочное совещание в связи с донесениями разведки о военно-техническом маневре русских накануне операции «Цитадель» под Курском, и Шелленберг очень спешил. Все, кто был в приемной, вскочили со своих мест, а Краузе последовал за начальником, прихватив с собой увесистую папку.

— Здесь то, что вы просили подобрать к совещанию у рейхсфюрера.

— Спасибо, Краузе. — Шелленберг принялся пролистывать подготовленные секретарем документы. Не отрываясь, спросил: — Кто там?

— Гюнтер из отдела снабжения, у него вопросы по отчету. Глезер из управления по Латинской Америке, вы просили его зайти. Сонин из переводов, вы также хотели его видеть. И вот еще оберштурмбаннфюрер Хартман. Он без записи. По личной инициативе.

— Хартман? Кто это?

— Управляющий отеля «Адлерхоф».

— Хартман… Хартман… — Шелленберг на секунду задумался. — Ну, да, припоминаю. А что ему надо?

— Говорит, дело чрезвычайной важности. Обсуждать желает только с вами.

— Чрезвычайной?.. — Шелленберг поморщился. — Ну, хорошо, зовите его. Но предупредите, что у него семь минут, не больше. Лучше меньше.

Хартман зашел в кабинет Шелленберга, плотно закрыл за собой дверь, повернулся и вскинул руку в приветствии:

— Хайль Гитлер.

— Хайль, — кивнул Шелленберг и отодвинул документы. — Что привело вас ко мне, уважаемый Хартман? Мы, помнится, виделись с вами этой зимой, когда в «Адлерхофе» я встречался с итальянскими коллегами. Да-да, вы были в пиджаке из английского твида, и угостили меня отличной кубинской сигарой. Вот видите, я все помню.

— Нет, штандартенфюрер, это была американская сигара, — возразил Хартман.

— Надеюсь, трофейная? — улыбнулся Шелленберг.

— Мне их привез один испанский коммивояжер, оказавшийся антифранкистом.