Берлин - 45 - [62]
На четвёртый день 61-я армия генерала П. А. Белова, действовавшая правее, с Франкфуртского плацдарма, начала переправу через Одер. Бывший командир LVI танкового корпуса генерал артиллерии Гельмут Вейдлинг вспоминал: «18 апреля русские продолжали расширять прорыв между LVI и XI тк СС, а равно между LVI тк и CI ак, оказывая одновременно давление с фронта на части LVI тк». Вводом в бой последних резервов, в том числе моторизованных дивизий СС «Нордланд» и Нидерланд», группе армий «Висла» на сутки удалось задержать обвал своего фронта.
Девятнадцатого апреля «позиция Вотан» была взломана сразу на широком фронте в полосах наступления 5-й ударной, 3-й ударной и 8-й гвардейской армий.
Корпус генерала Кривошеина, сменив направление, ушёл вперёд. Атаки 5-й ударной армии теперь поддерживал 12-й гвардейский корпус генерала Н. М. Телякова[87]. Корпус сильный, при трёх гвардейских танковых бригадах, гвардейской мотострелковой бригаде и вспомогательных частях. Стрелковые корпуса 5-й ударной армии при поддержке гвардейской бронетехники сбили части 9-й армии с рубежа восточнее Ригенвальде и продвинулись в глубину на десять километров и более.
С прорывом «позиции Вотан» фронт 9-й немецкой армии начал рассыпаться.
Из штаба фронта в связи с изменившимися обстоятельствами тут же поступили директивы, определившие армиям новые направления. Общевойсковые армии Берзарина и Чуйкова и танковая громада Катукова с боями и частыми вынужденными остановками, обусловленными яростным сопротивлением частей 9-й армии, двигались к «имперской столице» вдоль шоссе № 1 и составляли левое крыло фронта. «К вечеру 20 апреля, — пишет исследователь Битвы за Берлин Алексей Исаев, — стрелковые дивизии 8-й гв[ардейской] и 5-й ударной армий выстроились подковой вокруг сбитых с «позиции Вотан» остатков корпуса Вейдлинга». Сам Вейдлинг вспоминал тот день так: «20 апреля сильно побитые части LVI тк вели бои на линии Гартенштадт (севернее Штраусберга), Клостнрдорф, Хозенхольц, Дамсдорф, Мюнхеберг. Это был самый тяжёлый день для моего корпуса и, пожалуй, для всех немецких частей; части, понесшие огромные потери в предыдущих боях, измотанные и усталые до крайности, не могли больше выдерживать огромный натиск превосходящих русских войск…»
Реки… Сколько их пришлось форсировать, переплывать на плотах, переходить вброд и по только что наведённым мостам, перебегать по тонкому окровавленному льду солдату Красной армии на пути к Берлину! Для Берзарина водные преграды начались с озера Селигер на Валдае. Затем были Вазуза, Ловать, реки Подмосковья, Днестр. Последней крупной водной преградой перед Берлином стал Одер. И вот теперь Берзарин со своими солдатами подошёл к Шпрее. Без сомнений — река большая, но всё же не Одер и не Днестр.
Каждый, кому на войне дана власть над подчинёнными, рано или поздно задумывается над ценой своих побед и рисует в воображении картины гибели своих солдат, тех, кого он посылал на смерть. Кто-то из его солдат выжил, кто-то нет, добросовестно исполняя полученный приказ. Такие картины бывают чудовищны и порой не согласуются с логикой политических задач и военной необходимостью…
Полк принадлежал полковнику, а рота — капитану…
Историки признают: «Своё участие в Битве за Берлин 5-я ударная армия начала с блестящего «хода конём» с форсированием реки Шпрее»[88]. Отличился 9-й стрелковый корпус генерала Рослого. Надо заметить, что с выходом корпуса в предместья «Имперской столицы» его дивизии и части усиления действовали с особым подъёмом и энергией, будто у солдат, сержантов и офицеров открылось второе дыхание.
И здесь Берзарину снова повезло: для форсирования Шпрее армии были приданы катера Днепровской речной флотилии. Небольшие полуглиссеры, вооружённые пулемётами «Максим» на турелях, в считаные минуты приняли десант, и вскоре 400 человек вслед за разведкой высадились на противоположном берегу, подавили немногочисленные гарнизоны противника, разбросанные вдоль побережья, и закрепились на плацдарме. Моряки-днепровцы начали переправу: на катерах и глиссерах они непрерывно перебрасывали на плацдарм пехоту, на паромах — артиллерию.
Пленный, захваченный при расширении плацдарма, рассказал: «Большинство сил подсектора-2 располагалось на главной линии обороны, так как готовились отразить удар с юго-востока; на левом фланге по р. Шпрее имелось только боевое охранение, так как мы не думали, что русские будут форсировать озёра. Однако русские ударили нам во фланг, тем самым нарушили всю систему обороны сектора». Вслед за артиллерией на паромы начали заезжать танки. В этот день 26-й стрелковый корпус генерала Фирсова захватил Силезский вокзал. Бой не утихал ни днём ни ночью.
Утром 23 апреля Берзарину передали 11-й танковый корпус генерала И. И. Ющука[89]: три танковых бригады, каждой из которых придан полк СУ-76. Сила!
По приказу командарма в полках и батальонах начали формировать штурмовые группы. В зависимости от поставленной задачи штурмовые группы могли быть численностью от отделения до роты. Их оснащали пулемётами, 45-мм орудиями, а также 76-мм дивизионными и полковыми пушками, 122-мм гаубицами, миномётами различных калибров. Усиливали двумя-тремя самоходками или тяжёлыми танками ИС-2. Штурмовые группы двигались в авангарде соединений, зачищали от затаившихся фаустников дом за домом, квартал за кварталом, разбивали, как скорлупу орехов, панцири железобетонных ДОТов, уничтожали небольшие гарнизоны, расчищая путь основным войскам.
Роман «Примкнуть штыки!» написан на основе реальных событий, происходивших в октябре 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске, когда немецкие колонны уже беспрепятственно маршем двигались к Москве и когда на их пути встали курсанты подольских училищ. Волею автора романа вымышленные герои действуют рядом с реально существовавшими людьми, многие из которых погибли. Вымышленные и невымышленные герои дрались и умирали рядом, деля одну судьбу и долю. Их невозможно разлучить и теперь, по прошествии десятилетий…
Во время операции «Багратион» летом 1944 года наши войска наголову разгромили одну из крупнейших немецких группировок – группу армий «Центр». Для Восьмой гвардейской роты старшего лейтенанта Воронцова атака началась ранним утром 22 июня. Взводы пошли вперёд рядом с цепями штрафников, которых накануне подвели на усиление. Против них стояли части дивизии СС, которая на девяносто процентов была сформирована из власовцев и частей РОНА бригады группенфюрера СС Каминского. В смертельной схватке сошлись с одной стороны гвардейцы и штрафники, а с другой – головорезы, которым отступать было некуда, а сдаваться в плен не имело смысла… Заключительный роман цикла о военной судьбе подольского курсанта Александра Воронцова, его боевых друзей и врагов.
Новая книга от автора бестселлеров «Высота смертников», «В бой идут одни штрафники» и «Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью». Продолжение боевого пути штрафной роты, отличившейся на Курской дуге и включенной в состав гвардейского батальона. Теперь они – рота прорыва, хотя от перемены названия суть не меняется, смертники остаются смертниками, и, как гласит горькая фронтовая мудрость, «штрафная рота бывшей не бывает». Их по-прежнему бросают на самые опасные участки фронта. Их вновь и вновь отправляют в самоубийственные разведки боем.
Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубоко эшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стежки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами — такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы «Черный туман»…
Когда израсходованы последние резервы, в бой бросают штрафную роту. И тогда начинается схватка, от которой земля гудит гудом, а ручьи текут кровью… В июле 1943 года на стыке 11-й гвардейской и 50-й армий в первый же день наступления на северном фасе Курской дуги в атаку пошла отдельная штрафная рота, в которой командовал взводом лейтенант Воронцов. Огнём, штыками и прикладами проломившись через передовые линии противника, штрафники дали возможность гвардейцам и танковым бригадам прорыва войти в брешь и развить успешное наступление на Орёл и Хотынец.
Фронтовая судьба заносит курсанта Воронцова и его боевых товарищей в леса близ Юхнова и Вязьмы, где отчаянно сражаются попавшие в «котёл» части 33-й армии. Туда же направлена абвером группа майора Радовского, принадлежащая к формированию «Бранденбург-800». Её задача – под видом советской разведки, посланной с «большой земли», войти в доверие к командующему окружённой армии и вывести штабную группу в расположение немцев для последующей организации коллаборационистских формирований по типу РОА…
Командующий американским экспедиционным корпусом в Сибири во время Гражданской войны в России генерал Уильям Грейвс в своих воспоминаниях описывает обстоятельства и причины, которые заставили президента Соединенных Штатов Вильсона присоединиться к решению стран Антанты об интервенции, а также причины, которые, по его мнению, привели к ее провалу. В книге приводится множество примеров действий Англии, Франции и Японии, доказывающих, что реальные поступки этих держав су щественно расходились с заявленными целями, а также примеры, раскрывающие роль Госдепартамента и Красного Креста США во время пребывания американских войск в Сибири.
Ларри Кинг, ведущий ток-шоу на канале CNN, за свою жизнь взял более 40 000 интервью. Гостями его шоу были самые известные люди планеты: президенты и конгрессмены, дипломаты и военные, спортсмены, актеры и религиозные деятели. И впервые он подробно рассказывает о своей удивительной жизни: о том, как Ларри Зайгер из Бруклина, сын еврейских эмигрантов, стал Ларри Кингом, «королем репортажа»; о людях, с которыми встречался в эфире; о событиях, которые изменили мир. Для широкого круга читателей.
Борис Савинков — российский политический деятель, революционер, террорист, один из руководителей «Боевой организации» партии эсеров. Участник Белого движения, писатель. В результате разработанной ОГПУ уникальной операции «Синдикат-2» был завлечен на территорию СССР и арестован. Настоящее издание содержит материалы уголовного дела по обвинению Б. Савинкова в совершении целого ряда тяжких преступлений против Советской власти. На суде Б. Савинков признал свою вину и поражение в борьбе против существующего строя.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.