Берлин - 45 - [154]
Вот так надо любить свою историю и уважать героев, которые её творили!
А в это время Григорий Петрович Булатов писал своему фронтовому товарищу Рахимжану Кошкарбаеву, из города Слободского Кировской области в Алма-Ату: «Невыносимо, Рахимжан, когда ко Дню Победы тебе поручают выступить перед трудящимися, а кто-то с места кричит: «Если ты водрузил знамя на стене Рейхстага, то почему у тебя нет Золотой Звезды?»
БРАНДЕНБУРГСКИЙ КОНЦЕРТ
ЛИДИИ РУСЛАНОВОЙ
Лидия Андреевна Русланова, гвардии певица
Говорят, однажды, заполняя какую-то анкету, Лидия Андреевна Русланова в графе о пребывании за границей, будто бы написала следующее: мол, да, один раз бывала, а именно — проездом в Польше и в Германии, вместе с наступающей Красной армией в составе 2-го гвардейского кавалерийского корпуса…
По поводу анкеты, возможно, и легенда. Ни о ком из певцов народ не сложил столько легенд, сколько о своей любимице Лидии Руслановой. Но всё остальное чистая правда. Зарубежными поездками и творческими турне концертное и партийное начальство великую русскую певицу не баловало, не ездила она по заграницам, заморские концертные залы перед ней дверей не распахивали и публику не собирали. Однако один раз, и довольно продолжительно, за рубежами нашей страны Русланова всё-таки побывала. В той поездке она выступила настолько ярко, концерты проходили с таким триумфом, что народ запомнил их навсегда. А один из них вошёл в историю Великой Отечественной войны апофеозом победы.
Родилась великая русская певица в селе Даниловка Петровского уезда Саратовской губернии — ныне Лопатинского района Пензенской области. При рождении её нарекли Прасковьей. Село было старообрядческим. Лежало по берегам речки Чернавки. Местность красивая, только картины писать да стихи. Потом эти поэзия и живописность заполнят репертуар певицы, её редчайшую манеру исполнения.
Несчастья навалились на семью в 1904 году, когда отца Адриана Маркеловича, как и многих молодых мужиков Петровского уезда, призвали в армию и отправили на Дальний Восток. А там, известное дело, какая судьба ждала их, — там шла война.
Мать Прасковьи, Татьяна Ивановна Лейкина, чтобы прокормить детей, вынуждена была пойти работать. Работала на кирпичном заводе в Саратове. Дети оставались на руках у слепнущей бабушки.
Воспоминания Руслановой о детстве совершенно органично вливаются в воспоминания первого впечатления об услышанной песне, о том, какие ощущения и чувства она, та песня, будила, какие струны души тревожила: «Совсем ребёнок, не слыша ещё ни одной настоящей песни, я уже знала, какое сильное вызывает она волнение, как действует на душу. Настоящая песня, которую я впервые услышала, был плач. Отца моего в солдаты увозили, бабушка цеплялась за телегу и голосила. Потом я часто забиралась к ней под бок и просила: «Повопи, баба, по тятеньке!» И она вопила: «На кого ж ты нас, сокол ясный, покинул?..» Бабушка не зря убивалась…»
Мать Прасковьи вскоре заболела. И на плечи старшей дочери — не важно, сколько лет ей исполнилось, — легли заботы о младших брате и сестре.
Татьяна лежала на лавке. Умирала она медленно, тая на глазах детей. У Прасковьи, глядя на догорающую, как свечечка, мать, всё внутри сжималось от жалости и тоски. Чтобы жалость и страх совсем не разорвали её маленькое сердце, шестилетняя Паня забиралась на печь к бабушке и, стоя на тёплых кирпичах, пела. Она пела, глядя на мать, те самые «стоны» и «вопли», которые часто слышала из уст бабушки. Ей было жалко и маму, и сгинувшего на войне отца, и бабушку, и брата, и сестру, и себя самоё, и всех на свете бедных, больных и покалеченных, обойдённых судьбой.
После сражения при Мукдене Лейкины получили извещение о гибели кормильца. Новый удар.
«Погибший» вскоре объявился на родине, в губернском Саратове. В семью не пришёл.
Бабушка сшила из старой дочерней юбки две перемётные сумы — одну себе, другую Пане — и пошли они, преодолев стыд и ведомые нуждой, по окрестным деревням, христарадничать.
Некрасивая, малорослая и кривоногая, она вскоре поняла, чем надо брать публику, пусть и небогатую, но всё же готовую подать копеечку. Её надо брать голосом. И не просто голосом. А так проникнуть и разжалобить, что не только медного пятака за песню не жаль, а и серебряного гривенника. Когда, случалось, добирались до которого-нибудь городка или богатого торгового села, а там ярмарка или воскресный базар и люди, всегда в таких местах охочие до развлечений, тут же окружали их, Паня расходилась в частушках. Уж их-то она знала превеликое множество. Ей аплодировали.
Сама Русланова о первых своих «концертах» на пару с бабушкой вспоминала так: «…А там купчихи. Вот под окошко подойдёшь, она [бабушка по матери. — С. М]: «Ну-ка, заводи!» И я — «Подайте милостыньку Христа ради… Мы есть хотим, дай нам хлебушка, тётечка милая». Открывается ставня, вылазит богатая толстая купчиха, говорит: «Ты чего, девочка, тут скулишь?» — «Тётечка, мы есть хотим». — «Ну, эт, что ж тебе есть, а ты чего умеешь?» — «Я всё умею, — говорю. — Петь я умею, плясать. Ты нам только хлеба давай». Принесли нам хлеба. Разделили мы этот хлеб, кусочек на троих: бабушке, брату и мне. Я очень горевала по брату».
Роман «Примкнуть штыки!» написан на основе реальных событий, происходивших в октябре 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске, когда немецкие колонны уже беспрепятственно маршем двигались к Москве и когда на их пути встали курсанты подольских училищ. Волею автора романа вымышленные герои действуют рядом с реально существовавшими людьми, многие из которых погибли. Вымышленные и невымышленные герои дрались и умирали рядом, деля одну судьбу и долю. Их невозможно разлучить и теперь, по прошествии десятилетий…
Во время операции «Багратион» летом 1944 года наши войска наголову разгромили одну из крупнейших немецких группировок – группу армий «Центр». Для Восьмой гвардейской роты старшего лейтенанта Воронцова атака началась ранним утром 22 июня. Взводы пошли вперёд рядом с цепями штрафников, которых накануне подвели на усиление. Против них стояли части дивизии СС, которая на девяносто процентов была сформирована из власовцев и частей РОНА бригады группенфюрера СС Каминского. В смертельной схватке сошлись с одной стороны гвардейцы и штрафники, а с другой – головорезы, которым отступать было некуда, а сдаваться в плен не имело смысла… Заключительный роман цикла о военной судьбе подольского курсанта Александра Воронцова, его боевых друзей и врагов.
Новая книга от автора бестселлеров «Высота смертников», «В бой идут одни штрафники» и «Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью». Продолжение боевого пути штрафной роты, отличившейся на Курской дуге и включенной в состав гвардейского батальона. Теперь они – рота прорыва, хотя от перемены названия суть не меняется, смертники остаются смертниками, и, как гласит горькая фронтовая мудрость, «штрафная рота бывшей не бывает». Их по-прежнему бросают на самые опасные участки фронта. Их вновь и вновь отправляют в самоубийственные разведки боем.
Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубоко эшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стежки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами — такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы «Черный туман»…
Когда израсходованы последние резервы, в бой бросают штрафную роту. И тогда начинается схватка, от которой земля гудит гудом, а ручьи текут кровью… В июле 1943 года на стыке 11-й гвардейской и 50-й армий в первый же день наступления на северном фасе Курской дуги в атаку пошла отдельная штрафная рота, в которой командовал взводом лейтенант Воронцов. Огнём, штыками и прикладами проломившись через передовые линии противника, штрафники дали возможность гвардейцам и танковым бригадам прорыва войти в брешь и развить успешное наступление на Орёл и Хотынец.
Фронтовая судьба заносит курсанта Воронцова и его боевых товарищей в леса близ Юхнова и Вязьмы, где отчаянно сражаются попавшие в «котёл» части 33-й армии. Туда же направлена абвером группа майора Радовского, принадлежащая к формированию «Бранденбург-800». Её задача – под видом советской разведки, посланной с «большой земли», войти в доверие к командующему окружённой армии и вывести штабную группу в расположение немцев для последующей организации коллаборационистских формирований по типу РОА…
Труд журналиста-международника А.Алябьева - не только история Второй мировой войны, но и экскурс в историю развития военной авиации за этот период. Автор привлекает огромный документальный материал: официальные сообщения правительств, информационных агентств, радио и прессы, предоставляя возможность сравнить точку зрения воюющих сторон на одни и те же события. Приводит выдержки из приказов, инструкций, дневников и воспоминаний офицеров командного состава и пилотов, выполнивших боевые задания.
Впервые в отечественной историографии предпринята попытка исследовать становление и деятельность в Северной Корее деспотической власти Ким Ир Сена — Ким Чен Ира, дать правдивую картину жизни северокорейского общества в «эпохудвух Кимов». Рассматривается внутренняя и внешняя политика «великого вождя» Ким Ир Сена и его сына «великого полководца» Ким Чен Ира, анализируются политическая система и политические институты современной КНДР. Основу исследования составили собранные авторами уникальные материалы о Ким Чен Ире, его отце Ким Ир Сене и их деятельности.Книга предназначена для тех, кто интересуется международными проблемами.
Наконец-то перед нами достоверная биография Кастанеды! Брак Карлоса с Маргарет официально длился 13 лет (I960-1973). Она больше, чем кто бы то ни было, знает о его молодых годах в Перу и США, о его работе над первыми книгами и щедро делится воспоминаниями, наблюдениями и фотографиями из личного альбома, драгоценными для каждого, кто серьезно интересуется магическим миром Кастанеды. Как ни трудно поверить, это не "бульварная" книга, написанная в погоне за быстрым долларом. 77-летняя Маргарет Кастанеда - очень интеллигентная и тактичная женщина.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.