Берлин - 45 - [130]
Как известно, наибольшее количество боеприпасов во время наступления «пожирает» артиллерия. Во время рывка на Зееловские высоты один стрелковый полк поддерживали пять артполков. В первый день атаки планировалось израсходовать 1 147 659 снарядов и мин, 49 940 реактивных снарядов. Каждый расчёт имел по два — два с половиной боекомплекта. Это — очень мало, значительно меньше, чем перед началом Висло-Одерской операции. Тем более что во время начальной артподготовки расчёты должны были израсходовать до полутора боекомплектов. По этому поводу начальник штаба 1-го Белорусского фронта генерал М. С. Малинин сказал Н. А. Антипенко: «Мы с вами имеем случай в истории нашей Отечественной войны, когда в силу особой обстановки мы вынуждены начинать наступление с неполными запасами, надеясь на подвоз боеприпасов в ходе операции». Подвоз действительно удалось наладить. По шатким вислинским мостам пошли поезда.
Кроме того, как и во время Висло-Одерской операции, маршал Жуков сократил артподготовку до 30 минут. «Полученная благодаря конкретному учёту обстановки экономия боеприпасов, — вспоминал генерал Н. А. Антипенко, — имела большое значение для последующих дней операции и штурма Берлина. Подход поездов хотя и продолжался, но доставляемые боеприпасы не могли бы обеспечить потребности войск в эти дни, так как противник сопротивлялся на каждом рубеже, и каждый новый день наступления наших армий начинался с артподготовки при расходе от 0,25 до 0,5 боекомплекта. Вот тут-то и пригодилась экономия от первого дня наступления на Берлин, тем более что гитлеровская артиллерия не была полностью подавлена и вела довольно интенсивный ответный огонь. В самом конце операции боеприпасов накопилось уже довольно много, и не случайно наши войска отмечали победу над фашизмом артиллерийскими залпами почти без всякого учёта выпускаемых снарядов.
Всего было подано боеприпасов с 1 апреля по 9 мая на 1-й и 2-й Белорусские и 1-й Украинский фронты (округлено) 10 тыс. вагонов, из них после 16 апреля — 6 тыс.».
Как видим, позиция специалистов по тылу на проблему начальной артподготовки по Зееловским высотам не только оправдывает решение маршала Г. К. Жукова сократить время ведения огня, но и подтверждает практическую разумность приказа.
Ещё когда проводилась Померанская операция на правом крыле 1-го Белорусского фронта, на очищенной от противника территории Восточной Пруссии возникла неожиданная проблема, которую пришлось решать тылу. Безнадзорный, брошенный бежавшими хозяевами ферм и фольварков скот. Фронтовики рассказывали, что всюду слышался рёв недоеной скотины. Солдаты, в основном деревенские жители, хорошо отличали рёв страдающих, давно не доенных коров. У некоторых уже начинался мастит. Тысячи бесхозных голов бродили по лугам, лесам и поймам.
Генерал Н. А. Антипенко приказал собирать коров в гурты, сдаивать молоко, на первых порах, чтобы спасти животных, хотя бы на землю, организовать поставку свежего молока и молочных продуктов для нужд войск. Этим тут же заняли женщин, насильно угнанных из оккупированных областей Советского Союза в 1942–1944 годах, бывших узников концлагерей, способных пасти скот и умеющих доить коров. Потребовалась масштабная ветеринарная помощь. Со всего фронта быстро собрали специалистов по лечению и уходу за животными. После того как сформировали гурты, отделили больных коров от здоровых и начали перегонять в места содержания, выяснилась новая проблема: европейские коровы не могут передвигаться на большие расстояния. Это вам не холомогорочки и не костромские коровки, которых перегоняли к фронту все годы войны от самой Волги и даже из Сибири, чтобы накормить воюющую Красную армию. Пришлось обрезать еврокоровам копыта, заливать смолой, чтобы они могли потихоньку перебираться своим ходом к вольным пастбищам.
«Спасая скот, — вспоминал Николай Александрович Антипенко, — мы думали о людях, освобождённых из концентрационных лагерей, об обездоленном населении прилегающих районов. В частности, благодаря этому мы смогли выполнить указание Советского правительства о выделении 5 тыс. дойных коров в распоряжение берлинских властей для обеспечения молоком детей до 13-летнего возраста из расчёта 200 г молока в сутки на каждого».
Война закончилась. Берлин лежал в руинах. Даже самые прочные здания с полутораметровыми стенами, превращённые защитниками города в крепости, были превращены в груды щебня артиллерией и сапёрами-подрывниками наступавших армий. Боеприпасов уже не жалели, хотя подвоз в какой-то момент прекратили. Забот у тыловиков не уменьшилось: надо было кормить не только победителей, но и побеждённых. Войска 1-го Белорусского фронта захватили в плен 250 534 военнослужащих. Целая армия! Которую до этого кормил Гитлер. Кроме пленных, надо было ещё кормить мирное население Берлина. А оно с каждым днём увеличивалось: перед штурмом жители города покинули свои дома и целыми семьями поселились в предместья и фольварки, спрятавшись от войны. Им внушили, что придут большевики и уничтожат всех. Но тут произошло обратное: разнеслись слухи, что русские, покончив с Берлинским гарнизоном, начали кормить детей, стариков и всех, кто нуждался в куске хлеба. Что раненым и больным оказывают медицинскую помощь. Что отремонтирован водопровод и началась подача электричества. Что заработали бани и магазины, рынки и кинотеатры. Что ремонтируются здания театров и картинных галерей. Что даже в варьете начались представления.
Роман «Примкнуть штыки!» написан на основе реальных событий, происходивших в октябре 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске, когда немецкие колонны уже беспрепятственно маршем двигались к Москве и когда на их пути встали курсанты подольских училищ. Волею автора романа вымышленные герои действуют рядом с реально существовавшими людьми, многие из которых погибли. Вымышленные и невымышленные герои дрались и умирали рядом, деля одну судьбу и долю. Их невозможно разлучить и теперь, по прошествии десятилетий…
Во время операции «Багратион» летом 1944 года наши войска наголову разгромили одну из крупнейших немецких группировок – группу армий «Центр». Для Восьмой гвардейской роты старшего лейтенанта Воронцова атака началась ранним утром 22 июня. Взводы пошли вперёд рядом с цепями штрафников, которых накануне подвели на усиление. Против них стояли части дивизии СС, которая на девяносто процентов была сформирована из власовцев и частей РОНА бригады группенфюрера СС Каминского. В смертельной схватке сошлись с одной стороны гвардейцы и штрафники, а с другой – головорезы, которым отступать было некуда, а сдаваться в плен не имело смысла… Заключительный роман цикла о военной судьбе подольского курсанта Александра Воронцова, его боевых друзей и врагов.
Новая книга от автора бестселлеров «Высота смертников», «В бой идут одни штрафники» и «Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью». Продолжение боевого пути штрафной роты, отличившейся на Курской дуге и включенной в состав гвардейского батальона. Теперь они – рота прорыва, хотя от перемены названия суть не меняется, смертники остаются смертниками, и, как гласит горькая фронтовая мудрость, «штрафная рота бывшей не бывает». Их по-прежнему бросают на самые опасные участки фронта. Их вновь и вновь отправляют в самоубийственные разведки боем.
Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубоко эшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стежки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами — такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы «Черный туман»…
Когда израсходованы последние резервы, в бой бросают штрафную роту. И тогда начинается схватка, от которой земля гудит гудом, а ручьи текут кровью… В июле 1943 года на стыке 11-й гвардейской и 50-й армий в первый же день наступления на северном фасе Курской дуги в атаку пошла отдельная штрафная рота, в которой командовал взводом лейтенант Воронцов. Огнём, штыками и прикладами проломившись через передовые линии противника, штрафники дали возможность гвардейцам и танковым бригадам прорыва войти в брешь и развить успешное наступление на Орёл и Хотынец.
Фронтовая судьба заносит курсанта Воронцова и его боевых товарищей в леса близ Юхнова и Вязьмы, где отчаянно сражаются попавшие в «котёл» части 33-й армии. Туда же направлена абвером группа майора Радовского, принадлежащая к формированию «Бранденбург-800». Её задача – под видом советской разведки, посланной с «большой земли», войти в доверие к командующему окружённой армии и вывести штабную группу в расположение немцев для последующей организации коллаборационистских формирований по типу РОА…
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.