Берлин - 45 - [13]
«Командир, — любил вспоминать слова своего друга Бабаджанян, — ты думай о том, как полку достигнуть победу в бою, как врага поразить. Остальное доверь мне — дисциплину, сознательность, снабжение… Не подведу».
И не подводил. Никогда. До последнего боя.
Когда доложили о гибели Пивоварова, метнулся по ходу сообщения во 2-й батальон, стал к пулемёту и, пока не закончилась лента, поливал огнём залёгших за подбитыми танками немецких танкистов и автоматчиков.
Ночь прошла спокойно. Противник, потеряв больше десятка танков, отошёл и, похоже, перегруппировывался. До утра там урчали моторы. Значит, подводили танки.
Утро началось с налёта штурмовиков. Связист, пожилой сержант, сидевший у телефонного аппарата, насчитал 27 и бросился на дно окопа, потому что ведущий «лаптёжник»[16] уже включил сирену и свалился в отвесное пике прямо на их КП. Завыло, загрохотало, земля затряслась, заходила ходуном, так что бревенчатый накат над головой, казалось, вот-вот обрушится и придавит всех их, сгрудившихся в этом ненадёжном укрытии. Ещё не осела пыль, густо смешенная с толовой копотью, из хода сообщения донеслось:
— Танки!
Резко захлопали сорокапятки[17], расчерчивая фосфорисцирующими трассами нейтральную полосу. Вот одна из трасс встретилась с башней немецкого танка, наползавшего на траншею боевого охранения, и стальную коробку обдало яркой вспышкой, похожей на сварку. Танк качнулся, остановился. Из бокового люка вывалился танкист в чёрном комбинезоне и кубарем скатился под гусеницы. Открылся верхний люк, показалась фигура в офицерской фуражке. И тут в окопах второго батальона заработал «максим». Командир полка сразу узнал характерный почерк лейтенанта Василяна: одна короткая очередь, пристрелочная, и следом — длинная, прицельная. Фигура в офицерской фуражке замерла и через мгновение провалилась вниз, в люк, откуда уже вытягивало чёрный маслянистый дым, завертелся волчком другой танкист, успевший выскочить и пытавшийся укрыться за гусеницами своей машины.
Танки и пехота накатывали на батальоны волна за волной. От села Чернева уже ничего не осталось. Догорали последние постройки, которые бойцы не успели разобрать на блиндажи и землянки. На некоторых участках танки уже утюжили окопы, и бойцы отбивались связками гранат и бутылками с КС. Белое пламя горючей смеси вспыхивало на броне, разгоралось, но и горящие танки продолжали двигаться вдоль линии окопов, заползали в тыл, продолжая вести огонь из короткоствольных пушек и пулемётов.
Выдержат ли, думал комполка, окидывая взглядом поле боя. Мельком взглянул в строну переправы и увидел, что мост целёхонек, что ни на настил, ни на предмостные въезды не упала ни одна бомба, ни один снаряд. Конечно же, им нужна переправа. Мост они берегут для себя и огня по нему не ведут.
Вот два танка повернули в сторону КП. Один остановился, угловатая башня его начала медленное вращение, шевельнулся короткий ствол пушки. Видимо, танкисты обнаружили КП. Сейчас накроют. От окопов, которые накануне старательно отрыло отделение сержанта Стуканева, отделились две фигуры и, сгорбившись, побежали к танку. Одна вскоре упала и стала отползать к воронке. Видимо, ранен, понял Бабаджанян. Но вторая сблизилась с танком на расстояние десятка шагов, полетели, кувыркаясь, одна за другой две бутылки. Танк, выбрасывая струю чёрного дыма выхлопных газов, резко сдал назад и сделал крутой разворот в сторону гранатомётчика. Но поздно. Боец уже спрыгнул в воронку, и огненная струя трассирующих пуль курсового пулемёта пронеслась выше, не задев смельчака. А по корме танка уже струилось белое пламя. Оно быстро охватывало ещё живую машину, затекало в моторную решётку и под башню.
После боя, уже на переправе, комполка увидел своего верного боевого товарища, сержанта Стуканева, и из короткого разговора понял, что немецкий танк у полкового КП остановил он.
Вечером позвонил Акименко и отдал приказ на отход.
Отошли благополучно, под прикрытием дыма от горящих построек и немецких танков и бронетранспортёров.
За переправой их встречал генерал Акименко.
— Спасибо, сынок. — И командир дивизии обнял майора.
— Вот всё, что осталось от гвардейского полка, товарищ генерал.
Они стояли возле дороги и смотрели на редкую колонну бойцов.
Сапёры уже минировали сваи и настил моста.
В своих мемуарах Бабаджанян будет постоянно полемизировать с Гейнцем Гудерианом. Порой его страстные схватки будут напоминать те, которые происходили в сорок первом под Ельней, Глуховом и маленьким селом Черневом на реке Клевени. Старый солдат знал свою правду, с которой и победил в той войне, и упорно и храбро отстаивал её всю жизнь.
После кровавого противостояния на Клевени 2-я гвардейская стрелковая дивизия сдерживала удары 2-й танковой группы в районе Тима, порой успешно контратаковала. Об этих боях, в том числе об успешных действиях 395-го гвардейского полка подполковника Бабаджаняна в ноябре 1941 года в газете «Правда» появилась статья. Авторами её была писательская бригада, побывавшая в расположении дивизии накануне — Ванда Василевская, Александр Корнейчук, Микола Бажан.
В конце 1941 года дивизия участвовала в первом освобождении Ростова-на-Дону, затем, весной 1942-го, дралась на Таганрогском направлении.
Роман «Примкнуть штыки!» написан на основе реальных событий, происходивших в октябре 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске, когда немецкие колонны уже беспрепятственно маршем двигались к Москве и когда на их пути встали курсанты подольских училищ. Волею автора романа вымышленные герои действуют рядом с реально существовавшими людьми, многие из которых погибли. Вымышленные и невымышленные герои дрались и умирали рядом, деля одну судьбу и долю. Их невозможно разлучить и теперь, по прошествии десятилетий…
Во время операции «Багратион» летом 1944 года наши войска наголову разгромили одну из крупнейших немецких группировок – группу армий «Центр». Для Восьмой гвардейской роты старшего лейтенанта Воронцова атака началась ранним утром 22 июня. Взводы пошли вперёд рядом с цепями штрафников, которых накануне подвели на усиление. Против них стояли части дивизии СС, которая на девяносто процентов была сформирована из власовцев и частей РОНА бригады группенфюрера СС Каминского. В смертельной схватке сошлись с одной стороны гвардейцы и штрафники, а с другой – головорезы, которым отступать было некуда, а сдаваться в плен не имело смысла… Заключительный роман цикла о военной судьбе подольского курсанта Александра Воронцова, его боевых друзей и врагов.
Новая книга от автора бестселлеров «Высота смертников», «В бой идут одни штрафники» и «Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью». Продолжение боевого пути штрафной роты, отличившейся на Курской дуге и включенной в состав гвардейского батальона. Теперь они – рота прорыва, хотя от перемены названия суть не меняется, смертники остаются смертниками, и, как гласит горькая фронтовая мудрость, «штрафная рота бывшей не бывает». Их по-прежнему бросают на самые опасные участки фронта. Их вновь и вновь отправляют в самоубийственные разведки боем.
Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубоко эшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стежки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами — такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы «Черный туман»…
Когда израсходованы последние резервы, в бой бросают штрафную роту. И тогда начинается схватка, от которой земля гудит гудом, а ручьи текут кровью… В июле 1943 года на стыке 11-й гвардейской и 50-й армий в первый же день наступления на северном фасе Курской дуги в атаку пошла отдельная штрафная рота, в которой командовал взводом лейтенант Воронцов. Огнём, штыками и прикладами проломившись через передовые линии противника, штрафники дали возможность гвардейцам и танковым бригадам прорыва войти в брешь и развить успешное наступление на Орёл и Хотынец.
Фронтовая судьба заносит курсанта Воронцова и его боевых товарищей в леса близ Юхнова и Вязьмы, где отчаянно сражаются попавшие в «котёл» части 33-й армии. Туда же направлена абвером группа майора Радовского, принадлежащая к формированию «Бранденбург-800». Её задача – под видом советской разведки, посланной с «большой земли», войти в доверие к командующему окружённой армии и вывести штабную группу в расположение немцев для последующей организации коллаборационистских формирований по типу РОА…
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.