Беркуты Каракумов - [170]

И сразу сник Сапалы. Прошла дурная ярость. Ступая по хрустящим осколкам, приблизился он к детям, обнял их, расцеловал, как бы прося прощения. А они все тряслись, словно замерзли, а он крепче прижал их к себе, бессвязно бормоча:

— Родные мои… Хорошие мои…

Младшая прижалась к отцу горячим тельцем. И Сапалы, взяв ее на руки, стал расхаживать по комнате. А старшая взяла веник и стала сметать с ковра черепки.

Теперь, когда злость в Сапалы улеглась, звон сметаемых осколков причинял ему такую боль, что хотелось стонать. Он каждый день чуть свет уходил на работу, трудился в поте лица — и все для того, чтобы купить эти вещи. А теперь накопленное за несколько лет уничтожил мгновенно. Ему казалось, не по ковру шаркает веник, а царапает прямо по сердцу. И виной всему — Джовхар. Она виновата. Она довела!

Во дворе хлопнула калитка. Послышались торопливые шаги. Дверь отворилась.

— А-а, змея, явилась!..

И осекся. Следом за женой появился Арслан Агаевич. Войдя в комнату, он хмуро огляделся. Увидел в углу кучу черепков, многозначительно кашлянул.

— Ну, в чем дело? Чего взбеленился? — спросил Арслан Агаевич с ледяным выражением лица. Вид у него был крайне недовольный. Конечно, подняли среди ночи с постели…

Наверное, Джовхар успела с три короба нагородить сестре, всхлипывая и причитая: "Вот такая у меня жизнь. Приходит в полночь пьяный, концерты устраивает!" А та конечно же тотчас растормошила Арслана Агаевича. Насколько хватило фантазии, дополнила услышанное и заставила его немедленно поехать и унять хулигана. И вот разгневанный Арслан Агаевич уже здесь.

— Все равно не поверите… — буркнул Сапалы.

— А, чему, собственно, верить, и так все на виду! — воинственно заявила Джовхар, ткнув носком туфли груду битого стекла.

— Ну что вы все это выставили тут напоказ? Выбросьте в мусорный ящик, — посоветовал Арслан Агаевич, не скрывая раздражения.

— Да-а? — ехидно прищурилась Джовхар. — Нет уж, я не стану это выбрасывать в мусорный ящик! — Она быстренько принесла из соседней комнаты большую скатерть и принялась складывать в нее черепки. — Я еще кое-кому покажу. Если ты не можешь наставить его на путь истинный, поучить уму-разуму, я положу этот узел на стол президента Академии наук. А если и он не обратит внимания, тогда я повыше дойду. Я этого дела так не оставлю. Не позволю, чтобы на моей голове ломали стулья! Я еще не знаю, как все это отразится на моих детях: то ли заикаться начнут, то ли умом тронутся! Не-ет, я не потерплю такого. Чего ради? Идите, дети, ложитесь спать.

Связав узел, Джовхар не без усилия подняла его и отнесла в другую комнату. Припрятав где-то, вернулась.

— Нажрался где-то, развлекал бог знает кого, а дома закатывает скандал…

Арслан Агаевич вздохнул, опустился на мягкий стул и закинул ногу на ногу.

— А ну, Сапалы, скажи и ты что-нибудь.

— Что говорить…

— Ты его всячески поддерживаешь, хочешь ученого из него сделать, а он вон какой… — тараторила Джовхар и, обращаясь к мужу, бросила: — Что ты вытаращился на меня? Не правда, что ли? Я бы на твоем месте от стыда сквозь землю провалилась. А ему хоть бы что!..

— Ты же никогда не пил помногу, что с тобой сегодня приключилось?

Сапалы рассказал Арслану Агаевичу, где он был. Что Джовхар его понапрасну обидела. Вот он и не сдержался.

— Ну, братец ты мой, тебе тогда надо показаться невропатологу, — сказал Арслан Агаевич. — Нельзя себе позволять такое. Особенно в присутствии детей. Они же все понимают.

— А что соседи завтра скажут? С какими глазами ты покажешься им? Ну конечно, если нету совести, тогда все дозволено…

— Что ты заладила: совесть, совесть? А самой не совестно на каждом пальце золотые перстни с бриллиантами носить, в то время когда у меня чистой рубахи переодеться нет? Пусть неудобно, но скажу: сегодня утром я не нашел ни чистых трусов, ни носков. Соседи-то этого не знают!..

Арслан Агаевич снова кашлянул.

— Нашел о чем говорить! Мог бы в день зарплаты зайти в любой универмаг и купить себе все, что надо.

— Вот именно! — обрадовалась Джовхар. — Нет, я чересчур избаловала его. Привык, чтобы ему все на блюдечке с золотой каемочкой подносили.

Послышался стук в дверь. Все трое переглянулись. Затем Джовхар отправилась на веранду, и оттуда донесся ее голос: "Входите, дверь открыта!"

В комнату вошли трое. Один в гражданской одежде и два милиционера. У Сапалы сразу мелькнула мысль, что его жена милицию вызвала.

— Что случилось? Что за шум? — Милицейский старшина обвел вопросительным взглядом Сапалы, Арслана Агаевича, Джовхар.

— Собственно, ничего особенного. Во всякой семье иногда… — начал было Арслан Агаевич, поднимаясь со стула.

— Пустяки, — перебивая его, обворожительно улыбнулась Джовхар.

— Тогда зачем звонили?

— Кто звонил? — удивилась Джовхар.

— Какой-то мужчина…

"Значит, не она, — Сапалы посмотрел на жену почти ласково. — Кто-то из соседей постарался".

— Только что приходил один из рабочих, делающих у нас ремонт, — начала фантазировать Джовхар. — Так поздно. И пьяный. Мужа дома не было, я испугалась. Прогоняю — не уходит. Накричала на него, с трудом выставила… А они только что пришли, вот я им как раз об этом и рассказываю.