Берега - [16]

– Да, но я – шотландец, мадемуазель Бюссон, и у нас в Эре английский выговор куда чище, чем у этих лондонских кокни. Не могу не похвалить ваше произношение, оно безупречно. Возможно, вам известно имя моего отца, сэра Томаса Уоллеса? Он до недавнего времени жил в Лондоне.

– Я не бывала в Лондоне с пятнадцати лет, мистер Уоллес, а это было уже очень давно – ка́к давно, даже думать не хочется.

– Вот вздор! Вы пытаетесь убедить меня, что вам больше двадцати трех лет, но я никогда в это не поверю. Мне сообщили, что ваш отец, мадемуазель, увы, уже на небесах, но что у него есть владения в Сарте. Ваша матушка сейчас проживает в фамильном замке?

Луиза сильно смутилась. Очаровательный незнакомец, похоже, не был осведомлен об истинном положении ее дел. При этом он был такой приятный, такой обворожительный, жалко было говорить ему правду, да и ни к чему…

– Нет, мы… проводим зиму в Париже, – произнесла она с запинкой. – У мамы небольшая квартира на улице Люн; вы вряд ли знаете, где это, – неподалеку от Королевского сада.

– А как сказывается жизнь в городе на вашем здоровье, мадемуазель? Вы прекрасно выглядите; впрочем, убежден, что это всегда так! Полагаю, вы в ближайшее время намерены посетить Португалию, чтобы погостить у герцогини в ее новом доме? Как это, наверное, приятно для молодой дамы – жить праздной жизнью! А вот мы, несчастные секретари посольства, трудимся не покладая рук.

Так он и болтал с ней совершенно очаровательным образом, рассыпая прелестные комплименты; ей не выдалось случая объяснить, что он совершенно ложным образом понимает ее положение, что она вовсе не светская дама, какой он ее считает.

Он выразил желание представиться ее матушке, а она ответила, ничуть не покривив душой, что мадам Бюссон это в данный момент было бы не очень удобно: она готовится к визиту в Гамбург, поедет навещать своего среднего сына Жака, который там работает; это навело разговор на других ее братьев – Роберт в Лондоне, Гийом скоро тоже отправится в Гамбург; ее новый знакомый порадовался, что у них есть семейное дело, а потом заявил, что горячо интересуется естественными науками и ему обязательно нужно познакомиться с Луи-Матюреном.

– Если вашего брата это не слишком затруднит, возможно, он как-нибудь вечером зайдет ко мне в пансион? – предложил он. – Ужинаю я в пять и буду чрезвычайно рад его видеть, если, конечно, ему это будет удобно.

Луиза обещала передать брату его слова, когда в следующий раз его увидит.

– А если у вас есть в Англии друзья, я с готовностью передам им письма, – продолжал молодой человек. – Мне это ровным счетом ничего не стоит. Почту у нас отправляют каждую пятницу.

Луиза вежливо отказалась; он слишком добр, сказала она.

День пролетел как на крыльях; Луизе показалось, что они едва начали разговор, а уже настало время прощаться: гости расходились, юная Эжени де Памелла махала ручкой из отъезжающей кареты; рядом сидел ее рослый супруг, юная герцогиня посылала подруге последние воздушные поцелуи.

– Как трогательно! – воскликнул очаровательный мистер Уоллес. – Время быстротечно, но любовь и искренность неизменны. Над искренней приязнью годы не властны. Знаете, мисс Бюссон, пожалуй эти слова станут моим девизом. Вам они нравятся?

«Как такое может не понравиться?» – подумала Луиза; он так верно понял, какую боль причиняет ей разлука с Эжени. Она промокнула глаза платком.

– Мне кажется, нам еще так многое нужно сказать друг другу, – пробормотал он, когда они прощались. – Искренне надеюсь, что мы познакомимся ближе. Позволите ли написать к вам?

Кивая в знак согласия, Луиза, к собственному удивлению, зарделась, как девочка.

«Это просто нелепо, – говорила она себе, – он наверняка знает, что я его старше».

Это знакомство, эта долгая беседа так ее взбудоражили, что ночью ей почти не удалось заснуть; пришлось встать в три часа и сделать себе успокаивающее питье.

Через три дня она получила письмо, написанное твердым, размашистым почерком; она вскрыла его с легким трепетом, сердце билось быстрее обычного.

Дорогая мисс Бюссон, я пишу, как и обещал, на адрес Вашей матушки, однако я навел справки и выяснил, что существует несколько улиц Люн; меня мучат опасения, что письмо может до Вас не дойти. Если бы Вы только представляли себе, очаровательная мисс Бюссон, как мне не терпится получить от Вас весточку, а еще лучше – увидеться с Вами вновь, Вы бы, полагаю, ни на миг не стали лишать меня этого удовольствия. Все мои помышления свелись к одному и сосредоточены на нашей новой дружбе. Сколько мне хочется сказать такого, что я не в силах выразить на письме! Умоляю, напишите ответ по получении, снимите с моей души тяжкий груз сомнений, сообщив, когда я могу надеяться Вас увидеть. Заручившись Вашим дозволением, я зашел бы к Вашему брату, раз уж ему некогда зайти ко мне. Тогда, по крайней мере, мне будет даровано счастье поговорить про мисс Бюссон и познакомиться с близким ей человеком. Я глубоко сожалею, что Ваша матушка покидает Париж, поскольку ее отсутствие явно омрачит радость от нашей с Вами встречи. И все же, мисс Бюссон, возможно, Вы позволите мне навестить Вас вместе с Вашим братом? Полагаю, в этом нет ничего зазорного. Если погода выдастся подходящая, мы можем погулять в Королевском саду; мне это будет в новинку, поскольку довелось побывать там лишь однажды. Однако я не стану настаивать ни на чем таком, что не вызовет одобрения у моего нового друга. Умоляю, ответьте поскорее и сообщите, каковы будут Ваши пожелания. От всей души желаю Вам, дорогая мисс Бюссон, здоровья и процветания, и позвольте подписаться следующим образом: искренне и всецело Ваш,