Беранже - [7]
Зато он научился петь революционные песни и выступать с речами перед публикой, преодолевая свою застенчивость. Не раз его избирали председателем клуба и поручали ему составлять и произносить приветствия членам Конвента, проезжавшим иногда через Перонну, или писать торжественные адреса самому Максимилиану Робеспьеру.
Вместе с другими школьниками Пьер Жан участвовал в организации национальных праздников.
На площади собирались граждане Перонны и крестьяне из соседних деревень. Матери семейств в на крахмаленных чепцах с трехцветными кокардами приводили за руку малышей в красных фригийских колпачках. А девушки! В праздничных платьях, украшенные цветами, они смеялись, пели, танцевали. Самую красивую и статную выбирали «богиней свободы». Она поднималась на высокий помост, увитый гирляндами зелени. Трехцветный флаг республики трепетал над ее головой. Пьер Жан, не отрываясь, смотрел на нее, и ему казалось, что это действительно сама Свобода, сама Республика улыбается ему, как родному сыну…
Когда приходила его очередь подняться на трибуну, чтоб произнести приветствие от учеников школы, в горле почему-то начинало першить, лица расплывались перед глазами. Но он начинал говорить, и смущение проходило, сменяясь радостным воодушевлением: его слушали, его одобряли, ему рукоплескали! Он чувствовал себя частицей народа, одним из его голосов. Он, такой маленький, хворый, незаметный, становился в эти минуты сильным, смелым, большим!
Прослушав речи, все собравшиеся на площади пели хором революционные песни, и, конечно, прежде всего «Марсельезу».
Песня неслась широко, высоко. И, наверное, где-нибудь в высоте встречалась и сливалась с той же песней, которую пели в это время бойцы революционных армий на фронтах республики, и парижане на широких площадях, и члены Конвента после заседания.
Новые и новые песни рождались в революционной Франции. Сатирические куплеты, бесстрашные, веселые и яростные, ринулись в бой со старым режимом еще в первые годы революции. Они продолжали разить врагов пиками острот, шквалами грозного смеха и после свержения монархии.
А вслед за ними вместе с установлением республики встали в строй героические, возвышенные песни-гимны, песни-марши. «Марсельеза» была самой популярной из патриотических песен революции. Но рядом с ней, иногда по ее образцу, создавалось множество других, утверждавших величие республики, воодушевлявших ее граждан, ее защитников.
Их сочиняли и безвестные песенники — не профессиональные поэты, но пылкие патриоты — и поэты с известными именами, такие, как Лебрен-Пиндар и Мари Жозеф Шенье.
Убежденный якобинец, член Конвента, Мари Жозеф Шенье доблестно служил республике своим пером как драматург и как поэт-трибун. Он создавал революционные оды, тексты гимнов для республиканских праздников — «Гимн Равенству», «Гимн Свободе», «Гимн Верховному существу». «Песнь выступления в поход», написанную им в 1794 году, называли второй «Марсельезой». Стихи Шенье перекладывали на музыку видные композиторы той поры.
Может быть, именно любовь к песням, выражавшим чувства, которые переполняли юного республиканца, и вызвала в нем неодолимое желание сочинять самому, попробовать передать в стихах то, что его волновало.
Манили и направляли его к этому и те книги, которые он читал и перечитывал. Вольтер, Расин и любимые его Мольер и Лафонтен — все они писали стихами.
Беранже было двенадцать лет, когда он начал свои стихотворные опыты.
Как добиться того, чтобы слова звучали так, будто сами просятся на музыку? Он долго думал над этим, и, как ему казалось, пришел, наконец, к удачному решению задачи. Главное, чтоб строки были равной длины! Для этого взять лист чистой бумаги, аккуратно разлиновать его, а по бокам провести две жирные продольные линии. Теперь остается обуздывать слова и фразы, чтобы они покорно ложились в отгороженные для них загоны.
Это оказалось не так просто. Но вот слова как будто выстроились ровными рядами: строки совершенно одинаковой длины! И все-таки, если прочесть вслух, они звучат совсем не так, как у настоящих поэтов. Он сличал свои строчки со строками Лафонтена и опять и опять с огорчением убеждался: нет, совсем не то…
Когда он поступил в школу, дело не пошло вперед, в школе он ни слова не услышал о правилах стихосложения и продолжал сочинять «своим способом». Он предпочитал никому не показывать свои стихи, пока не научится писать по-настоящему.
На следующую осень Пьер Жан уже не пошел в школу: она неожиданно закрылась. Эго произошло, как говорили в Перонне, по вине каких-то клеветников и доносчиков.
Школа перестала существовать, но ее основатель уцелел. По инициативе Баллю де Белленглиза в Перонне была основана типография, владельцем которой сделался местный житель дядюшка Лене. В эту типографию и поступил работать Беранже. Он вошел под ее крышу с трепетом в сердце и с обнаженной головой. Еще бы! Здесь печатаются книги, и он сам будет участвовать в свершении этого чуда.
Эта книга — повесть о большой жизни большого человека.Он появился на свет, когда XIX веку шел второй год, он кончил свой жизненный путь, когда век близился к закату.Всю жизнь он находился в гуще борьбы своего века, мыслями, делами, книгами откликаясь на зов современности, постоянно шагая вперед.«Из всех восхождений, ведущих из мрака к свету, самое благородное и самое трудное — родиться аристократом и монархистом и сделаться демократом», — писал Гюго, оглядываясь в середине пути на прожитые годы.На несколько выдающихся жизней могло бы хватить того, что сделал Гюго за одну свою большую жизнь.Он дал современникам и потомкам не только десятки томов прекрасных книг, он дал им личный пример неустанной борьбы за человечность, несгибаемого сопротивления силам мрака, врагам прогресса, высокий образец неиссякаемого жизнелюбия и веры в победу света.«Трибун и поэт, он гремел над миром подобно урагану, возбуждая к жизни все, что есть прекрасного в душе человека», — сказал о Гюго Максим Горький.Это первая развернутая биография Гюго, написанная советским автором.
Книга Владимира Арсентьева «Ковчег Беклемишева» — это автобиографическое описание следственной и судейской деятельности автора. Страшные смерти, жуткие портреты психопатов, их преступления. Тяжёлый быт и суровая природа… Автор — почётный судья — говорит о праве человека быть не средством, а целью существования и деятельности государства, в котором идеалы свободы, равенства и справедливости составляют высшие принципы осуществления уголовного правосудия и обеспечивают спокойствие правового состояния гражданского общества.
Емельян Пугачев заставил говорить о себе не только всю Россию, но и Европу и даже Северную Америку. Одни называли его самозванцем, авантюристом, иностранным шпионом, душегубом и развратником, другие считали народным заступником и правдоискателем, признавали законным «амператором» Петром Федоровичем. Каким образом простой донской казак смог создать многотысячную армию, противостоявшую регулярным царским войскам и бравшую укрепленные города? Была ли возможна победа пугачевцев? Как они предполагали обустроить Россию? Какая судьба в этом случае ждала Екатерину II? Откуда на теле предводителя бунтовщиков появились загадочные «царские знаки»? Кандидат исторических наук Евгений Трефилов отвечает на эти вопросы, часто устами самих героев книги, на основе документов реконструируя речи одного из самых выдающихся бунтарей в отечественной истории, его соратников и врагов.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.