Беранже - [6]

Шрифт
Интервал

Однажды утром тетушка Тюрбо повела своего племянника в город, не обмолвившись ни словом о цели прогулки. К удивлению Пьера Жана, они направились прямо к зданию тюрьмы и остановились у ворот.

— Дитя мое, мы сейчас увидим с тобой честных людей, хороших граждан, лишенных свободы из-за клеветнического обвинения, — сказала тетка.

Накануне она узнала о том, что несколько ее друзей из соседнего села без вины попали в тюрьму, и сразу же решила дать племяннику наглядный урок, «каким преследованиям может подвергнуться добродетель во времена политических волнений».

«Подобные уроки, данные при таких обстоятельствах, глубоко и навсегда западают в молодой ум», — писал потом Беранже.

Однако эти уроки не охладили патриотического пыла юного республиканца. Тетка и не ставила своей целью очернить в его глазах республику. Она осуждала лишь клеветников, приносящих вред общему делу. И воспитательница и ее воспитанник оставались преданными сторонниками республики в грозные времена, когда политическая атмосфера в стране достигла наивысшего напряжения.

В те годы закладывались основы личности Беранже. Первая и самая большая его любовь была отдана революционному отечеству. Первыми волнениями его были волнения за судьбы Франции, за судьбы революции.

«Когда пушки возвестили о том, что мы отбили Тулон, я был на валу. С каждым выстрелом сердце мое билось сильнее, так что я вынужден был сесть на траву, чтоб перевести дыхание…»

Он впервые услыхал тогда имя молодого офицера Бонапарта, выигравшего битву за Тулон, и это имя связалось в сознании Беранже с победоносным движением революции.

* * *

И от тетушки и от других пероннских жителей Пьер Жан много слышал о Баллю де Белленглизе.

— Это гордость Перонны, — говорила тетка, — ученый, юрист, оратор, философ! Вот подожди, он приедет, увидишь и сам поймешь, что это человек!

Так же отзывались о нем и друзья гетушки Тюрбо. Они не преувеличивали. Баллю де Белленглиз был действительно человек выдающийся.

Дворянин по происхождению, он порвал со своим сословием и перешел на сторону революции; к этому подготовило его страстное и давнее увлечение философией Руссо. Перонцы единодушно избрали своего нотариуса депутатом в Национальное собрание.

Когда окончился срок его полномочий, Белленглиз возвратился домой, вновь занялся юридической практикой и развернул в городке просветительную деятельность.

Еще до знакомства с Белленглизом Пьер Жан не раз встречал его: бывший депутат любил прогулки по окрестностям. Уже издали фигура его привлекала внимание прохожих. Высокий, прямой, в широкополой шляпе, в темном камзоле до пят, застегнутом на все пуговицы, он шел неспешным шагом, а рядом с ним, по обе стороны, семенили две маленькие собачки, и он по очереди брал то одну, то другую на руки.

Все встречные кланялись ему, он отвечал на их поклоны, окидывая каждого спокойным доброжелательным взглядом.

Где видел Пьер Жан этот взгляд? Почему внушительный облик нотариуса кажется ему таким знакомым? Когда он узнал Баллю де Белленглиза ближе, то понял: именно таким представлял он себе Ментора, мудрого учителя юного Телемака, книгу о похождениях которого перечитывал столько раз. Наставник Телемака, строгий и требовательный, снисходительный и всегда справедливый, будто сошел со страниц книги и вступил в жизнь юного Беранже.

Тетушка Тюрбо была издавна знакома с Белленглизом и не раз прибегала к его юридическим советам. Он охотно откликнулся на ее просьбу пристроить на работу Беранже. Незадолго перед тем тетка попробовала определить племянника в ученье к ювелиру, но толку из этого не вышло. Ювелир охотно рассказывал о своих любовных похождениях, а делу и не думал учить.

Белленглиз принял Беранже посыльным в свою нотариальную контору. На должности этой Пьер Жан, однако, оставался недолго. Той же осенью Белленглиз определил его в школу, которую открыл в Перонне.

Это была необыкновенная школа. Здесь не зубрили молитв, не заучивали латинских вокабул и даже не вносили платы за ученье. Дети бедняков сидели на скамьях рядом с детьми зажиточных буржуа..

Основатель школы видел главную ее задачу в воспитании активных граждан-патриотов, а не ученых педантов, равнодушных к тому, что творится вокруг, чем живет страна. Школа строилась по образцу маленькой республики. Каждый ученик-гражданин имел равные с другими права и обязанности. Каждый мог быть избран на почетную должность мэра или судьи. Да, у них был свой суд, свой муниципалитет и свое войско, вооруженное пиками, саблями и настоящей маленькой пушкой.

Сердцем школы был клуб. И это понятно. Где, как не в клубах, оттачивали в то время граждане молодой Французской республики свою речь, выращивали политическую мысль?

В знаменитом парижском Клубе якобинцев выступали вожди республики: Друг народа Марат, Неподкупный Робеспьер. (Какие прозвища! Может быть, еще тогда они стали для Беранже высшим мерилом достоинств человека.) Клубы рождались и множились в каждом городке и селении Франции.

Нет сомнения, что песни и споры влекли пероннских школьников гораздо сильней, чем уроки грамматики. Грамматика, увы, была в загоне. Трудно было найти хороших учителей, занятия французским языком вел старый священник, присягнувший республике. Пьер Жан так и не одолел правил орфографии за короткое время своего пребывания в школе Белленглиза.


Еще от автора Наталья Игнатьевна Муравьева
Гюго

Эта книга — повесть о большой жизни большого человека.Он появился на свет, когда XIX веку шел второй год, он кончил свой жизненный путь, когда век близился к закату.Всю жизнь он находился в гуще борьбы своего века, мыслями, делами, книгами откликаясь на зов современности, постоянно шагая вперед.«Из всех восхождений, ведущих из мрака к свету, самое благородное и самое трудное — родиться аристократом и монархистом и сделаться демократом», — писал Гюго, оглядываясь в середине пути на прожитые годы.На несколько выдающихся жизней могло бы хватить того, что сделал Гюго за одну свою большую жизнь.Он дал современникам и потомкам не только десятки томов прекрасных книг, он дал им личный пример неустанной борьбы за человечность, несгибаемого сопротивления силам мрака, врагам прогресса, высокий образец неиссякаемого жизнелюбия и веры в победу света.«Трибун и поэт, он гремел над миром подобно урагану, возбуждая к жизни все, что есть прекрасного в душе человека», — сказал о Гюго Максим Горький.Это первая развернутая биография Гюго, написанная советским автором.


Рекомендуем почитать
Меценат

Имя этого человека давно стало нарицательным. На протяжении вот уже двух тысячелетий меценатами называют тех людей, которые бескорыстно и щедро помогают талантливым поэтам, писателям, художникам, архитекторам, скульпторам, музыкантам. Благодаря их доброте и заботе создаются гениальные произведения литературы и искусства. Но, говоря о таких людях, мы чаще всего забываем о человеке, давшем им свое имя, — Гае Цильнии Меценате, жившем в Древнем Риме в I веке до н. э. и бывшем соратником императора Октавиана Августа и покровителем величайших римских поэтов Горация, Вергилия, Проперция.


Юрий Поляков. Последний советский писатель

Имя Юрия Полякова известно сегодня всем. Если любите читать, вы непременно читали его книги, если вы театрал — смотрели нашумевшие спектакли по его пьесам, если взыскуете справедливости — не могли пропустить его статей и выступлений на популярных ток-шоу, а если ищете развлечений или, напротив, предпочитаете диван перед телевизором — наверняка смотрели экранизации его повестей и романов.В этой книге впервые подробно рассказано о некоторых обстоятельствах его жизни и истории создания известных каждому произведений «Сто дней до приказа», «ЧП районного масштаба», «Парижская любовь Кости Гуманкова», «Апофегей», «Козленок в молоке», «Небо падших», «Замыслил я побег…», «Любовь в эпоху перемен» и др.Биография писателя — это прежде всего его книги.


Про маму

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Мы на своей земле

Воспоминания о партизанском отряде Героя Советского Союза В. А. Молодцова (Бадаева)


«Еврейское слово»: колонки

Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.


Фернандель. Мастера зарубежного киноискусства

Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.