Бенефис чертовой бабушки - [3]

В машину меня муж затаскивал с большим трудом – не могла распрямиться – и под мои ощутимо-болезненные мысли об утраченной молодости, времени, не допускавшем и намека на патологические отклонения в опорно-двигательном аппарате организма. В качестве балласта Димка оставил на моих коленях брусиловскую сумку с продовольствием. Чтобы не очень укачивало. Сумка тут же ухитрилась открыться, и сразу узнаваемо запахло сосисками. Закрыть ее не удалось. За всеми этими делами мы и отстали от лидеров гонки. Но не надолго.

Надо отдать мужу должное: я не услышала ни одного упрека в свой адрес. Сплошное сочувствие моей неразгибаемости. Димка вообще не любит распыляться. Как завелся по поводу намеренного отсутствия багажников на крышах укативших вперед «иностранных проходимцев», так на том и застрял. Я благодарно поддакивала, временами любуясь на подрагивающий в такт движению машины кончик носа легкой голубой лодки, накрепко прикрученной наверху нашего багажника. Где Юрий Сергеевич Брусилов откопал этот деревянный раритет, осталось непознанным. Зато ясна причина – заядлый рыболов Юрка не умеет плавать, не единожды тонул. Прямо в рыбацкой упаковке и исключительно резиновых лодках. Они таинственным образом дырявились вскоре после того, как он выплывал на простор речной или озерной волны. Димка был уверен, что общее количество жидкости, которой Брусилов наглотался, пока барахтался или шел ко дну, измеряется тоннами. И это в то время, когда в отдельных регионах планеты ощущается дефицит пресной воды.

Новая старая лодка была совсем деревянной, элементарно разбиралась на три части, элементарно собиралась в течение нескольких минут и не давала течь. Юрик возлагал на нее очень большие надежды. Во всяком случае, на ближайшие три дня. Именно столько времени было отпущено утренней и вечерней рыбалке на сказочном, по словам Маринки, то ли пруду, то ли озере. А может, и речке.

Неделю назад получением свидетельства о собственности Брусиловы окончательно оформили покупку сказочного дома с участком в сказочном месте буквально в пятидесяти метрах от упомянутого сказочного водоема. Я было насторожилась – уж слишком много сказок, но за махровое неверие в реальные чудеса была бита обоими супругами Брусиловыми морально – весомыми словесными дубинами и презрительными гримасами. Что больше всего возмутило – подпавшая под Маринкино влияние Наташка тоже эти презрительные гримасы корчила. Помнится, до этого момента сказочным считала только место расположения нашего садового товарищества.

На второй день по прибытии в сказочную деревню Кулябки планировалось отметить девяностолетие (иными – Наташкиными словами – «бенефис чертовой бабушки») Светланы Никитичны. Немногочисленных гостей пригласили к трем часам. Впрочем, без всякой надежды на их приезд. Кто из пожилых людей рискнет поехать в такую даль? С ними же или без них надлежало прибыть и Анне Петровне, по уверению Маринки, милой пятидесятишестилетней женщине, коей за невысокую плату предстояло ухаживать за Дамой и в отсутствие супругов Брусиловых вести немудреное домашнее хозяйство. Сами супруги собирались посещать свои сказочные места скупыми наездами в выходные.

По истечении трех дней мы с Кузнецовыми намеревались катиться дальше – в Карелию, а Маринка с мужем – вернуться в столицу и наконец немного отдохнуть от Светланы Никитичны. Кто ж знал, как развернуться события!

Семья Брусиловых поселилась в нашем доме с легкой Димкиной руки. Анестезиолог Брусилов – коллега Дмитрия Николаевича по работе долгое время мучился над проблемой приобретения трехкомнатной квартиры, но без особых денежных затрат. Возраст матери и ее растущее недовольство состоянием своего здоровья являлись серьезным препятствием к дальнейшему одиночному проживанию родительницы. Маринка, мотавшаяся через каждые два дня к свекрови, возвращалась от нее совершенно разбитая. Восемнадцатилетняя дочь Брусиловых Юлька, навещавшая бабулю раз в неделю, всерьез уверяла: у старушки окончательно съехала крыша, что в ее годы, скорее, норма, чем отклонение. Психически здоровому человеку не придет в голову сетовать на отсутствие комплекса болезней, которые, по мнению бабули, обязан иметь каждый долгожитель. Мало того, Светлана Никитична откровенно провоцировала свой организм на сбои. Пила только растворимый кофе, причем не менее трех раз в день, пол-литровыми кружками, запивая им пиццы, бутерброды с копченостями и прочие деликатесные вредности. После трапезы коротала время у телевизора, с надеждой ожидая если не повышения давления, то хотя бы слабенького приступа тахикардии. Уж очень хотелось бедняжке, чтобы родной сын, прикатив сломя голову на слабый зов матери, вызвал ей «скорую» и доставил в свою больницу, где опытные доктора сочувственно похлопали бы его по плечу и посоветовали установить у ее постели круглосуточное дежурство. Разумеется, не в больничной палате. У Светланы Никитичны в квартире собственная, причем прекрасная, кровать из натурального дерева. И Юрику спальное место давно подготовлено: кресло-кровать. Впрочем, в последнее время Светлана Никитична свое гнездышко разлюбила и с особой настойчивостью добивалась съезда с семьей сына. При этом всерьез уверяла, что на ее честь и жизнь всерьез покушаются разные мерзкие личности. Особенно докучали ей анонимные телефонные звонки.