Белый воротничок - [4]

— Ага, возраст призывной, может сам в рядовые хочешь? — Прищурился разжалованный минутой назад лейтенант, после того как вписал мои данные в анкету.

— Не рядовой, прошу заметить, а младший сержант я. Долг родине отдал, так что давайте без необоснованных подозрений, — уже в шутку возмутился я, выставив перед собой ладони в защитном жесте. Настроение заметно улучшилось. После небольшой разминки боль в теле практически ушла.

— Следствие покажет, товарищ младший сержант. Кстати, у тебя телефон надрывался. Ты уж извини, я выключил, что бы покой больных не тревожить, — полицейский передал планшет, с ручкой требуя моей подписи, а сам повернул голову в сторону коридора и продолжил. — Да, и еще номер свой впиши, чтоб контакт был, ну медаль тебе там вручим за заслуги или автомат именной, — усмехнулся он.

— Что ж не пулемет-то сразу, за предотвращение такого жестокого преступления, — проговорил я, вписывая телефон и ставя автограф радом с галочкой.

— Не, дядя, пулемет я тебе не дам, — ответил лейтенант, мазнув взглядом по заполненной анкете. — О, вот и твой лечащий.

— Доктор, — с показной серьезностью обратился он уже к подходящему врачу в белом халате — примете героя? Очнулся, вроде живой, шутки шутит, иронии иронизирует. Медаль и подводную лодку просит. Совсем распоясался, поставьте ему клизму, а?

— А подлодка тебе зачем? — Врач, ухмыляясь, протянул мне руку для рукопожатия. — Рыбу торпедами глушить? Меня Михаилом Алексеевичем зовут. Прошу в кабинет, проверим какие потери, ты понес во время защиты девичьей чести.

— Доктор, меня больше волнует вопрос: зачем мне клизму? А от подлодки и ордена готов отказаться в пользу находящегося здесь доблестного защитника правопорядка в чине рядового, — я осторожно поднялся с каталки, прислушиваясь к ощущениям организма, и проследовал за смеющимся доктором. Полицейский завершал процессию, впрочем, его ухмылку я так же заметил. Веселые ребята, что уж говорить. Мы вошли в светлый, хорошо освещенный кабинет с минимум мебели. Шкаф с документами, письменный стол, два кресла и кушетка обтянутая коричневым дерматином. Вспомнился школьный медкабинет, этому способствовал соответствующий запах — больничный. Михаил показал мне на кресло, а лейтенанту кивнул на больничную койку. Покопавшись в своем столе, он извлек маленький фонарик и пощелкал клавишей включения, нахмурил брови и опять полез в ящик стола, что-то передвигая там и матерясь сквозь зубы. Минута копания в содержимом самого нижнего ящика окончилось победным вскидыванием находки в воздух:

— Нашел, потеряшку! За банку кофе закатилась! — Потом смутившись своей же экспрессии уже более спокойным голосом продолжил. — Сейчас посмотрим на реакцию зрачка, и выпишу тебе бумажку о состоянии, — обратился он к полицейскому. Затем поднявшись, подошел к моему креслу. Включив фонарик, посветил поочередно в оба глаза. — Так ну тут все нормально. Тошнота, головокружение, потеря ориентации?

— Сексуальной! — Хихикнул с кушетки полицейский, на, что доктор показал ему кулак и вопросительно уставился на меня.

— Нет, на все нет! — Пожал я плечами. — Как очнулся, немного мутило, да и тело ломило, а сейчас даже слабость прошла, нормальное состояние средней помятости.

— Ну, все нормально с ним, — повернулся врач к полицейскому, выключив фонарик — переломов и сотрясения нет, а пара синяков — это даже не серьезно. Когда у вас уже этот идиотский месячник закончится? Задолбали по малейшему подозрению людей ко мне таскать, вон к себе таскайте — у вас места много. В камерах.

— Да сами устали, а чего делать? Начальство дало приказ, чтоб ни одной жалобы! Вот и носимся как кошка с котятами, — лейтенант запнулся и посмотрел в мою сторону. — К тебе никаких претензий, это все твоя спасенная настояла, да и по уму нужно было тебя осмотреть, а то ведь дама не из маленьких на тебя приземлилась.

— Да понял я, а чего там вообще в итоге случилось-то? Я ведь так и не досмотрел этот цирк, — вспомнил я о причине своего нахождения в больнице.

— Да ничего особенного. Алкаш по «белочке» к женщине пристал, она запаниковала, побежала, он за ней, видать понравилась сильно, ну она на горку взлетела, а он об эту горку головой и шарахнулся. Мы его тоже сюда привезли, его сейчас прокапают, потом к нам. Барышня заявление напишет и мы его за хулиганство, чтоб неповадно было так бухать, — рассказал полицейский и, встав с койки, продолжил, разминая ноги. — Ладно, поеду я. Если понадобишься в качестве свидетеля, я тебе позвоню, не удивляйся. — Полицейский поочередно пожал нам руки с доктором и вышел, прикрыв дверь за собой.

— Я, наверно, тоже пойду, — я поднялся со стула и, дождавшись кивка врача, что-то заполняющего в журнале, так же тихо вышел из кабинета. — Спасибо!

Первым же делом, достал мобильный телефон и включил его, попутно остановившись у зеркала. Пока смартфон загружался, я придирчиво осмотрел себя. В отражении на меня хмуро смотрел высокий, темноволосый парень с серьезными глазами зеленого цвета, а так же хорошо заметными, нетипичными для моего возраста, глубокими морщинами на лбу. Не люблю я эти морщины, даже волосы пришлось отрастить, кто-то называет это модной стрижкой метросексуала, а я называю просто патлами. Но работа в офисе обязывает выглядеть стильно, одеваться модно и вообще быть в тренде. Покрутился, осмотрев со всех сторон одежду на предмет загрязнений или повреждений. Пальто было все в грязи, тут только химчистка поможет. Хорошо хоть грязь не попала на джинсы. Тяжело вздохнув, я направился в сторону выхода, просматривая пропущенные звонки. Два пропущенных с работы, от непосредственного начальника, один от друга Николая и несколько сообщений с рекламным спамом. В больнице было до неприличия много народу, недаром говорят, что весной самый высокий шанс свалиться с простудой или получить нож под лопатку от очередного психа с обострением, тут как повезет — шансы пятьдесят на пятьдесят. Либо получишь, либо не получишь. Как раз одного такого, с обострением, провезли мимо меня в холе поликлиники. Я даже дверь придержал, пропуская санитаров. Мужик на каталке выглядел совсем плохо — руки и часть лица были испачканы запекшейся кровью. Он порывался подняться, но его сдерживали ремни, которые крепко стянули руки и ноги так, что он мог лишь вяло извиваться в приступах психоза. Всегда думал, что буйных принимают в специальных местах, но не как не в общественных больницах. Проводив взглядом удалявшихся санитаров с их ношей я, наконец, покинул поликлинику.