Белый олень - [6]

Теперь оба противника разбрасывались силой такой мощи, что у меня перед глазами заплясали черные точки. Я знала, что и Сорен, и его дядя обладают невиданными способностями, которые могли черпать из эфира – ткани реальности – и по которым определялось могущество каждого гоблина. Подобные силы иногда использовались в качестве оружия, но я никогда еще не становилась свидетельницей подобного размаха. Зрение помутилось, а воздух с большим трудом проникал в легкие, но, прежде чем потерять сознание, я увидела, как они оба сбрасывают с себя маски сверхъестественной, нечеловеческой красоты и превращаются в настоящих монстров, демонстрируя свою истинную натуру.

Плохо. Очень плохо. Они могут разрушить все здание. Пол подо мной вздрогнул, и сзади донесся стон боли. Скольких им пришлось убить, чтобы обрести подобную мощь?

Однако их никто не остановил. Такова была жизнь гоблинов: если тебе бросали вызов, ты не мог отступить, пока противник не окажется побежден. Подобно стае волков, борьба за власть не прекращалась ни на секунду, а младшее поколение оспаривало силу старших. Сорен, может, и был самым младшим из лордов за всю историю Пермафроста, но он был очень сильным.

В ту секунду, когда оба гоблина были готовы броситься друг на друга, одновременно произошли три вещи: мраморный пол раскололся с оглушительным грохотом, король свалился с трона, а олень грациозно поднялся на ноги, встряхнулся и побежал.

2. Хищники

Какими бы кровожадными монстрами ни были собравшиеся в зале гоблины, они удивительно спокойно восприняли падение короля на залитый кровью и расколотый пол. Вернее, уже бывшего короля. Я не заметила, кто перерезал ему горло, но глубокая зияющая рана не оставляла сомнений в его смерти. Ссадины на моей коже от этого зрелища заболели лишь сильнее.

Лидиан и Сорен еще минуту мерили друг друга взглядами, постепенно обретая нечеловеческую красоту, пока наконец медленно не разошлись в разные стороны. Дядя щелкнул напоследок зубами, на что племянник издал неприязненный рык, а затем отошел назад, держась за обожженное плечо. Ухмыльнувшись мне, Лидиан исчез.

Место нашей схватки было залито моей кровью. Куски сырого мяса и прочие деликатесы с того стола, на который я запрыгнула, валялись по всему полу, их резкий медный запах заставил меня поморщиться. Прижав одну руку к ране на груди, чтобы унять кровотечение, я потянулась другой за железным гвоздем и снова заткнула его за пряжку сапога.

Сорен задумчиво смотрел на мертвого короля. Я же молча встала рядом, надеясь, что хозяин заметит меня раньше, чем я потеряю сознание. Он иногда забывал, что, несмотря на подаренную мне землями Пермафроста возможность навсегда оставаться семнадцати зим от роду, я все же обычная смертная. Смертная, которая на данный момент истекала кровью.

Сто лет. Прошло уже сто лет, а он по-прежнему так со мной поступает.

Несмотря на попытки держаться спокойно, меня била сильная дрожь. Древняя традиция являться к королю безоружными не сумела спасти ему жизнь. И мне ничем не помогла.

В конце концов Сорен обернулся и окинул меня испытующим взглядом. Глаза хищника внимательно осмотрели мое окровавленное тело. Когда я издала нервный смешок, одна из бровей слегка изогнулась.

– Ты принесла железо в самое сердце Пермафроста. – Тон его голоса и выражение лица дополняли то, что не было произнесено вслух: ты, вероятно, сошла с ума, а если и нет, то близка к этому.

Он был прав, но когда меня вообще считали нормальной?

– Ты не говорил, что это запрещено. – Внезапно мне совсем расхотелось смеяться.

– Я сказал, что можно захватить лишь подарок. – Его взгляд ничуть не смягчился.

– Но ты не уточнил, какой именно. Это твоя промашка, а не моя.

– Правда. – Уголок губ Сорена приподнялся в едва заметной улыбке. – С твоей стороны это был достаточно разумный поступок. – Мне кажется или в его голосе действительно проскользнул намек на удовлетворение?

– Разумный?

В этот раз улыбка проступила заметнее. Надо же, улыбка.

– Разумный. Изобретательный. Немногие люди на твоем месте сообразили бы так поступить, но после твоего разоблачения… – Он провел рукой по волосам.

Я зашаталась. Не знаю, сколько крови я потеряла, но круги перед глазами подсказывали: много. Голос Сорена и зал то приобретали четкость, то снова расплывались. Но когда я постаралась сосредоточить взгляд на хозяине, то сразу поняла, что это плохая идея. От того, как он смотрел на меня, я похолодела: его обычная апатия и скука исчезли, сейчас он казался искренне взволнованным. «О чем ты только думала? На самом деле?» – эхом раздавался в голове его голос.

– Признай, Яннеке, что если бы тебя уличили в проносе железа на территорию королевского дворца, то могли бы казнить. Да и меня тоже. Не слишком обдуманный риск.

– Почти уверена, ты что-нибудь придумаешь. Ваш народ славится извращенной логикой, – хмуро заявила я.

– Поделись своими соображениями, пожалуйста. – Не дав увести разговор в сторону, Сорен подкрепил просьбу широкой улыбкой. Я лишь сглотнула.

– Ну, будучи рабыней, я не должна была общаться с другими гоблинами, приносившими обеты верности, за исключением вынужденной драки. По правде, я вообще не ожидала, что окажусь здесь. А если бы я вступила в схватку на землях Пермафроста, в том числе и во дворце короля, то к ситуации можно было бы применить закон зимы, распространявшийся на смертельные поединки. Победитель бы остался в живых, и долг, таким образом, был бы уплачен. Железо дало бы мне преимущество в сражении с любым противником, а если бы я проиграла, что ж, твоим владениям это не принесло бы вреда, так как согласно зимнему закону моя смерть послужила бы достаточной компенсацией.