Белый обелиск - [4]

  - Я буду медиумом на сегодняшнем сеансе, - сообщила девушка, поймав взгляд Алька, все еще разглядывающего ее темные, распущенные волосы. - Считается, что нужно снять с себя все украшения, достать все шпильки из волос и, по возможности, не перевязывать их даже лентой. Значит, вы друг Ады?..

  "Если подразумевать под этим то, что мы пришли с ней вместе, то, определенно, да" - подумал Альк, а вслух сказал:

  - Именно так.

  - Вы раньше никогда к нам не приходили.

  - Если честно, я не слишком... увлечен всем этим. Ну, сеансы и тому подобное, - неловко отозвался Альк, боясь, что собеседница обидится. Но она только улыбнулась.

  - Почему же?..

  - Потому что это ерунда, - не удержался Альк. - Ведь собираются же здесь не кто-нибудь, а образованные люди, а туда же - блюдца, свечи... духи... Ладно бы еще, если бы эти мертвецы вам отвечали, как по аппарату Бэлла, а то вызывают Цезаря, и только блюдце дребезжит. Но все в восторге - как же, дух проконсула "явился"!

  - Значит, вы хотели бы, чтобы с вами разговаривали, "как по аппарату Бэлла"? В это вы бы верили?..

  - И в это бы не верил, - с удовольствием ответил Альк. - Поскольку духу Цезаря, как следует из курса древней истории, следует изъясняться на латыни, а какому-нибудь Рюрику - на варяжском или там древнеславянском. И реши они действительно с нами поговорить, их никто даже не поймет.

  - Значит, вы скептик.

  - Да, - охотно подтвердил Свиридов. Девушка помимо воли начинала ему нравиться. Она смотрела на него с таким вниманием, с каким на Алька не смотрел еще никто и никогда. Ни Ада, ни даже влюбленная в него Анюта. Но одновременно в этом пристальном, неотрывном взгляде незнакомки было что-то удивительно тревожное.

  Он вдруг подумал, что, в отличие от него самого, она до сих пор не представилась. Альк уже хотел сам спросить о том, как ее зовут, тем более, что разговаривать, не зная, как следует обращаться к собеседнице, было неловко, но в этот момент она встряхнула головой и неожиданно задумчиво сказала:

  - Это очень интересно. Вы никогда не задумывались, что по-настоящему невероятные события случаются только со скептиками? Будто сама жизнь пытается над ними подшутить.

  - Нет, не задумывался. А вы приведите мне пример хотя бы одного "невероятного события", - ответил Альк. - С нашими темпами развития науки вероятно все, даже полеты на Луну.

  Произнеся эти слова, Свиридов чуть заметно покраснел. С Луной он, разумеется, загнул, да и наука... вот придумал, тоже, о чем побеседовать с красивой девушкой в прихожей, где царил такой уютный полумрак.

  Девушка посмотрела на него и улыбнулась.

  Очень странно улыбнулась - так, что Альку на секунду стало страшно.

  - Ну, Луна - это еще не очень далеко, - загадочно ответила она.

  А потом вокруг Алька неожиданно сомкнулась темнота, и он еще успел подумать, кто и для чего решил внезапно погасить все газовые фонари на улице.

  ...Первым, что он почувствовал, придя в себя, было тепло. Даже, можно сказать, жара. Свиридов удивленно заморгал, и сквозь его ресницы брызнуло в глаза совсем не петербургское, и уж подавно - не ноябрьское солнце.

  Александр обнаружил, что лежит на чем-то жестком и колючем, при ближайшем рассмотрении оказавшемся высохшей травой. А небо над ним было головокружительно высоким и при этом совершенно безоблачным, как будто бы облитым ярко-голубой эмалью. Приподнявшись на локте, Альк обнаружил с одной стороны от себя - узкую песчаную косу, которую облизывали неправдоподобно-синие морские волны, а с другой - серые и песочно-желтые постройки никогда не виданного прежде города.

  Если бы этот город походил на Петербуг, Москву или хотя бы Будапешт, Свиридов, вероятно, ощутил бы настоящий ужас. Но и город с его стрельчатыми башенками и лепившимися друг к другу домами, и весь остальной пейзаж выглядели настолько _нереальными_, что Альк практически не удивился.

  То, что из темной прихожей, где они беседовали с синеглазой девушкой, он неожиданно попал сюда, доказывало лишь одно - не было ни прогулки с Адой, ни дурацкой, скомканной беседы о Луне и скептиках. Секунды две Свиридов был уверен, что он просто спит в своей постели, и вот-вот проснется, ощутив плывущий из столовой запах свежесваренного кофе.

  Откинувшись обратно на траву, Альк закрыл глаза, немного полежал и приказал себе проснуться. Черта с два. Все так же щекотали шею жесткие травинки, и все так же беспощадно жгло ему глаза встающее на горизонте солнце. Альк почувствовал, как по груди и ребрам под фланелевой рубашкой прокатилась капля пота. Это совершенно заурядное, в общем-то, ощущение внезапно напугало его так, что в горле моментально пересохло. Ощущать такие мелочи во сне Свиридову до сих пор никогда еще не удавалось.

  Альк оперся о траву и резко сел.

  Мир даже не подумал измениться. Та же полоса прибоя, тот же город, та же жесткая, пожухлая трава.

  - Господи Боже мой... - в отчаянии прошептал воинствующий атеист Свиридов.

  В город его пропустили беспрепятственно. Впрочем, толпа и давка у ворот была такой, что на отдельно взятого Свиридова всем было абсолютно наплевать. Альк сам не знал, зачем он потащился в город. Возможно, потому, что это было проще, чем сидеть на одном месте, все сильнее проникаясь ощущением, что с ним произошло нечто необъяснимое и жуткое. Пока Свиридов оставался на ногах, он мог, по крайней мере, убеждать себя, что ищет выход из создавшегося положения.