Белый мыс - [87]

С чего это, собственно, Курт подарил ему новехонький костюм? Или это был жест парня, стремящегося играть роль молодого сноба, который привык разбрасывать деньги налево и направо? Теперь настал черед Оке отдавать ни за что дорогой костюм.

«Что легко далось, с тем легко и расстаешься», – говаривала бабушка.

Время приближалось к полшестому, и поток людей, направлявшихся в кафе, стал гуще. Вошла Эдит в обществе стройного, бледного, серьезного молодого человека, которого Оке не видел раньше. На лацкане пиджака у него виднелся значок социал-демократического союза молодежи.

– «Единый фронт» еще не распался? – заинтересовался Рашпиль. – Давненько их не видели вместе.

– Сверре, кажется, усердно занимался. Готовится пополнить собой ряды избранных членов партии соци, – ответил Бьёркнер.

– И тогда юная председательница ячейки Васа пойдет по его стопам. Чем она лучше других женщин? А их политические воззрения определяются взглядами жениха.

Бьёркнер вертел между пальцами две шахматные фигуры – белая королева и черный король.

– Ты уверен, что в данном случае не получится наоборот?

Эдит взяла Сверре под руку, поднимаясь по лесенке к ним на «полати».

– Выглядите так, словно недавно отпраздновали помолвку, – приветствовал их Бьёркнер.

– Угадал. Помолвка состоялась на рождество.

Рашпиль тряхнул головой; черный чуб промелькнул в воздухе вороновым крылом.

– В торжественной обстановке? Золотые кольца, елка с желто-голубыми флажками, каша с миндалем и домовой на чердаке – как и полагается у мещан.

В воздухе над столом неожиданно мелькнул оранжевый шарик. Оке поймал его в полете, чуть не столкнув локтем свою чашку.

– Сладкие, сочные апельсины! Исключительно удачная партия! Пользуйтесь случаем!

Следующий шар попал в Рашпиля. Стоя внизу, Аксель со смехом опустошал свои раздувшиеся карманы, хотя их содержимое составляло весь его дневной заработок.

– Вот так! Наконец-то я от них отделался! – заключил он, посылая последний апельсин Оке.

Оке с таким нетерпением впился ногтями в кожуру, что сок брызнул между пальцами. Апельсины немного перележали, но никто, кроме Эдит, не заметил этого.

Принимаясь за второй апельсин, Оке вдруг вспомнил, где видел Акселя в первый раз. Тот стоял целый день с ящиком апельсинов под холодным осенним дождем у стройки через улицу от букинистического магазина, безуспешно стараясь распродать свой товар.

* * *

На следующий день Оке заложил костюм и двинулся прямиком на Центральный вокзал, спеша купить билет, прежде чем пересилит искушение истратить деньги на что-нибудь другое. Потом он пошлет телеграмму домой, уложит вещи и сообщит друзьям и хозяйке о своем решении покинуть город «больших возможностей».

Ночью выпал долгожданный снег, очистив воздух своими пушистыми хлопьями. Мостовая Васагатан покрылась бурой слякотью, зато часы у вокзального здания и обе круглые медные башенки на площади Норра Банторгет оделись в ослепительно белые снеговые шапки. Если Акселю, Геге и Рашпилю повезло, то они в этот момент орудуют лопатами где-нибудь на улице или на набережной.

В билетном зале какой-то незнакомый человек окликнул Оке:

– Вы не купите у меня залоговую квитанцию? Я заложил совсем новые часы, но остался без денег, а мне надо купить билет на вечерний поезд в Упсалу.

– Знаю я эту сказку! – ответил Оке, становясь в очередь у кассы.

Залоговая квитанция! В самом деле, на что она ему в Нуринге? Его осенила счастливая мысль, и он побежал вдогонку за ловкачом с «новыми часами», который уже искал покупателей в другом конце зала.

– Послушай-ка! Не купишь ли ты у меня квитанцию – ни разу не ношенный костюм, отличный материал.

– Я не люблю, когда первый попавшийся обращается ко мне на «ты».

– Ладно, не представляйся! Отдам за пятнадцать крон. Все равно ты неплохо заработаешь.

Ошарашенный напористостью столь юного коллеги, свободный предприниматель даже слегка растерялся.

– Ты только не размахивай бумажкой! И так уже фараон на нас косится, – предостерег он.

Все же опытный комбинатор взял свое – после непродолжительных переговоров они сошлись на десяти кронах. Для Оке эти деньги все равно были настоящей находкой. Теперь он, если захочет, может остаться в Стокгольме еще дня на два. Вдруг в последний момент подвернется работа?!

Он отложил покупку билета и направился вместо этого в столовую, какие обычно располагаются на вторых этажах старых домов с просторными комнатами. «Частная столовая Марианны» славилась своими бутербродами и закусками. Готовясь к приходу своих постоянных клиентов, хозяйка столовой отправилась в традиционный обход и с ужасом обнаружила, какому опустошению подверглись только что расставленные блюда и подносы. Сколько намеревается еще проглотить этот худой приземистый юноша? Хорошо, что горячие блюда подаются порционно, не то с такими едоками она бы быстро прогорела!

Оке заставил себя есть возможно медленнее, чтобы продлить удовольствие.

Когда он снова вышел на улицу, город показался ему совершенно переменившимся. Белые крыши и припудренные снегом деревья в парках были озарены новым, радостным светом.

XII

Еще горели уличные фонари, и только разносчики газет успели оставить свои следы на заснеженной Каммакаргатан. Оке поглядел в обе стороны, потом поднял глаза на фасады домов. Повсюду темные окна с опущенными занавесками… Убедившись, что за ним никто не наблюдает, он подбежал к ближайшему киоску, выбрал в ящике несколько газет, сунул их под пальто и вернулся в подворотню. «Нужен мальчик-рассыльный. Есть возможность обучиться специальности», – гласило объявление фотографии, расположенной где-то в Эстермальме. Оке вернул газеты на место. В фотографию предлагалось обращаться от восьми до девяти – на этот раз он постарается быть первым в очереди.