Белый морок. Голубой берег - [339]

— Он точно так и сказал: измена?

— С места мне не встать, если вру. Если бы не это слово, я непременно разделил бы участь товарищей, но если там измена… Опять ведь кто-нибудь из наших обожжется! Разве не так? Ну, я и дал деру. За мной гнались, но все же мне повезло…

Внезапно из сеней донесся металлический звон. От неожиданности все вздрогнули, повернули головы к двери. Федько, который топтался возле Щема, вдруг ударил в дверь ногой, и, когда она раскрылась настежь, все увидели в освещенном проеме скрюченную фигуру неказистого человека с взъерошенным чубом, человека, который на четвереньках стоял посреди сеней, ощупывая растопыренными руками пол вокруг себя.

— Проклятущее ведро!.. Услышал я, что здесь шум-гам, и с чердака вниз. А оно, проклятое, под ноги… — пролепетал он растерянно.

— А, это ты, Покраш? Ну, заходи, заходи… — сказал Чудин, и все облегченно вздохнули, узнав одного из новичков, прибившихся к отряду вместе с группой корнинских добровольцев.

На Семенютином чердаке Покраш появился совсем недавно. После того как он, такой маленький и немощный на вид, дотащил раненого Аристарха на собственных плечах из-под Бантышей, ни у Артема, ни у Ляшенко просто язык не повернулся, чтобы приказать ему вернуться обратно в учебную команду. Его оставили на «маяке», чтобы малость передохнул да отоспался с дороги. Только он ни на шаг не отходил от своего освободителя, с какой-то светлой радостью взял на себя обязанности и санитара, и официанта, и верного оруженосца. Этот молчаливый человек обладал редкостным даром всюду быть незаметным, никому не мешать, но всегда оказываться под рукой. Вот и на этот раз появился хотя и с нежелательной «музыкой», зато в очень важный момент.

— Тут, кажется, что-то случилось? Чем могу помочь? — поднявшись на ноги, сразу же спросил Покраш, всем своим видом свидетельствуя, что готов по первому же приказу броситься хоть в пропасть очертя голову.

— Да вот Клаву бы сюда… Митяй кровью больно изошел, его перевязать срочно надо. Так ведь, товарищ полковник? — обратился Чудин к Ляшенко, как и положено младшему по воинскому званию.

— Ну да, ну да… — занятый своими мыслями, тот лишь головой кивнул в знак согласия.

Он совсем не обратил внимания на то, как Чудин тут же распорядился: «Давай, Покраш, катай к Колодяжному в сенник и передай: пускай пошлет кого-нибудь в лагерь за Клавой…» Не заметил и того, как стремглав кинулся выполнять этот приказ Покраш. Потрясенный печальной вестью, Ляшенко мысленно справлял панихиду по «Волосожару». А сколько ярких надежд возлагали они с Артемом на эту операцию! Думалось: совершат хлопцы налет на лагерь строителей моста через Тетерев, выведут из фашистской неволи несколько сот военнопленных, вооружат их, подкормят малость, а потом как прокатятся огненным валом по всему Полесью!.. Еще позавчера вечером, отправляя Кремнева, Пересунько, Тернового и Щема в дорогу, они нисколько не сомневались, что через каких-нибудь две-три недели откроют новую страницу своей боевой летописи, когда организуют многосотенное партизанское соединение. Ведь к этой операции отряд готовился особенно тщательно и вдохновенно. Дабы не распылять сил и не отвлекать внимания, было принято решение отказаться от большинства ранее планировавшихся налетов и диверсий и сосредоточиться исключительно на «Волосожаре».

Конечно, первая скрипка, как всегда, принадлежала Ксендзу. При помощи местных иванковских патриотов он собрал детальнейшие сведения об этом строительстве. Примерно через неделю командиры отряда точно знали, сколько военнопленных работает над Тетеревом, какими силами охраняется зона строительства, откуда завозятся туда строительные материалы. На основании этих данных не так уж и трудно было наметить в общих чертах план ликвидации важного военного объекта над Тетеревом. Учитывая опыт весенней операции на лесоразработке под Студеной Криницей, целесообразнее всего было прибегнуть к уже испытанному на практике методу Мажары. Единственное, что оставалось для них неразрешимой проблемой, это как проникнуть за колючую проволоку в расположение пленных, чтобы сплотить там самых надежных людей в стальной кулак и при первом же удобном случае ударить этим кулаком по врагу изнутри лагеря.

Но разрешение проблемы, как это иногда бывает, появилось само собой, когда от помощников Ксендза поступили донесения, что оккупационные власти объявили реквизицию тягла по всему иванковского гебиту для перевозки древесины из Мануильского лесничества к речке Тетерев. Фашисты явно стремились закончить сооружение моста до наступления осенней непогоды. Именно этим и решено было воспользоваться: под видом ездовых из мифического общественного двора в расположение мануильских разработок должны были отправиться опытные лесорубы Кремнев, Пересунько, Щем и Терновой. После нескольких инструктажей они, обеспеченные Ксендзом безупречными документами, отправились вчера перед восходом солнца на операцию «Таран». И никто в отряде даже во сне не мог подумать, что для этой троицы дорога окажется такой обидно короткой и трагической. Ведь все они были из перезимовавших в фашистских лагерях военнопленных, кого Мажара с Ляшенко вырвали из неволи еще под Студеной Криницей, несомненно, прекрасно разбирались в лагерных порядках, а главное — отличались железной выдержкой и врожденной сообразительностью. И вот вдруг такой трагический финал…