Белый Крым, 1920 - [79]

2. Теперь обдумайте, насколько отвечает элементарным принципам законности и справедливости участие в суде надо мною лиц, которых я неоднократно обвинял — можно ли это назвать судом чести.

3. Каким образом составлен этот суд, ведь суд чести есть орган выборный, и каждый, если кто со штабс-капитанского чина и вообще прослуживший год в части, подвергается суду чести, то он перед тем обязательно участвовал в его ежегодных выборах; кажется, я в армии не новичок, и в момент суда в армии не состоял (отставные судом чести не судятся), и, как член суда чести Л.-Гв. Финляндского полка с штабс-капитанского чина и позже его председатель, заявляю Вам, что Ваш суд судом чести назвать нельзя.

4. Кроме этого мне интересно знать, чем вызвано такое резкое нарушение формальностей судопроизводстве, лишившее меня права давать показания. Меня не предупредили о суде, меня не спрашивали, я не знаю даже, производилось ли следствие, а между тем считаю, что мое показание, что я действую по Вашему примеру, да еще тогда, когда стал беженцем, изменило бы приговор. Не может быть, чтобы в этом играла роль срочность дела, так как приказ Ваш помечен 21 декабря, а я его получил 25 декабря, поэтому считаю, что умышленно избежали моих показаний (адрес мой был известен и помещен даже на инкриминируемом мне письме).

5. Имеете ли Вы право лишать мундира кавалера ордена Св. Георгия, Николая Чудотворца и Георгиевского оружия, хотя бы по суду чести, так как по русским законам требуется снятие этих орденов, что делается только по постановлениям военно-окружного или полевого суда.

6. В какой степени юридически обосновано Ваше право как Главнокомандующего над всеми бывшими военнослужащими, объявленными беженцами, т. е. вышедшими из состава армии, т. е. из подчинения Главкому.

7. Кроме того, в вашем приказе указано, что мой поступок недостоин русского человека. Обсудим, кто русский человек: тот ли, кто с горстью людей удержал Крым, дал приют бежавшим из Новороссийска и сдал управление старшему назначенному начальнику, или тот, который провозгласил Крым неприступной крепостью, имел почти равные противнику силы и со своими приближенными, несмотря на мои предупреждения о преступности их действий, довел войска до эвакуации в Константинополь.

Вот как русский человек я и заявляю, что пребывание Вас и сдавших некоторых высших начальников для дела вреднее моих разоблачений.

Мое мнение: надо иметь гражданское мужество сознаться в своих ошибках и взыскать с виновных. Начальники, поставившие своих подчиненных в столь тяжелое положение, как наше — потеряли свой авторитет и никогда не смогут возродить дело.

Льщу себя надеждой, что Вы, разобрав дело, убедитесь в незаконности своего шага, отмените свой приказ и предадите суду (согласно закона) председателя суда, допустившего столько незаконных поступков.

Надеюсь, разбор дела Вы предадите гласности, так как шельмующий меня приказ № 3816 всем уже известен.

Буду ждать Вашего ответа.

Копию этого письма препровождаю Союзному Командованию, Украинскому Национальному Комитету и Председателю Союза Русских Общественных Деятелей.

Остаюсь уволенный от службы, но продолжающий работать на пользу Родине.

Я. Слащов-Крымский

Адрес: Стамбул, квартал Везнеджилер, улица Де-Руни, дом Мустафа-Эффенди, № 15–17.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

После всего изложенного читатель и все общество невольно спросят:

«Кто же виноват в сдаче Крыма генералом Врангелем? Неужели войска оказались не на высоте и не исполнили своего долга?»

Я отвечу на это.

Нет — войска не виноваты, войска были те же, что и при первой обороне. Мало того: их было не 3 тыс. против 25–30 тыс., а 60 тыс. против 70 тыс., т. е. силы их почти равнялись силам противника. Качеством они были лучше, т. к. подучились и устроились — сколотились. Они исполнили свой долг…

Но что же делать, если высшее командование оказалось не на высоте своего призвания; если вместо своевременного отхода на Перекопские позиции их заставили две недели беспрерывно драться (октябрь месяц), а затем пробивать себе дорогу на эти позиции; если провозглашенная всему миру неприступность этих позиций в действительности оказалась не отвечающей даже элементарным требованиям техники военного дела; если при морозе в 16 градусов им приходилось сидеть в окопах, лишенных землянок, без всякой теплой одежды, и, наконец, если вместо приказа о наступлении дали приказ — «беги все куда сможешь» (приказ правительства о неприёме нас союзниками, эвакуации и оставлении в Крыму тех, кто не боялся красных).

Виноваты не войска, а зависть, себялюбие, выставление своих интересов выше государственных и личные счеты.

Причина крушения заключается в том:

1) Что некоторые начальники не имели в себе достаточного гражданского мужества своевременно сойти со сцены.

2) Что ради своих личных интересов губили общее дело и умышленно, повторяю, умышленно отвергали всякий совет, исходивший от старых защитников Крыма. (В частности, лично я в августе указывал генералу Шатилову по карте направление главного удара красных Каховка — Сальково, а затем неоднократно указывал на необходимость второй базы — Украины.)