Белый конь - [57]

На улице уже стоял катафалк. Бедную тетю Нуцу положили на помост, обтянутый черным плюшем, и процессия пешком двинулась к кладбищу.

Воздух был недвижим. Лошади, тащившие катафалк, поднимали тучи пыли, окутывавшей всю улицу и похоронную процессию. Лука сначала шел один, потом с обеих сторон к нему пристроились Маико и Мито. Если она сейчас возьмет меня под руку, испугался Лука, завтра мне не спастись от насмешек Мито. Но Маико, судя по всему, даже не думала брать его под руку.

Лука, словно дурной сон, помнит эту бесконечную, знойную и пыльную дорогу: Сванетский район, узкие, раскаленные улочки, ведущие на Кукийское кладбище. Любопытные лица людей, высыпавших на балконы и выглядывающих в окна, и духовой оркестр, который оглушительно гремел. Мито и Маико не отходили от Луки, молча шли рядом. Так же молча проводили они его до самого кладбища. На кладбище толпа быстро разбрелась, рассеялась. Усталые и изнуренные жарой люди укрылись в тени кипарисов. Лука ушел подальше, чтобы не слышать стука комьев земли по крышке гроба. Он долго бродил среди чужих могил и наконец спрятался за кустами, решив, что так далеко страшный звук не дойдет.

Бессонная ночь, рыбалка, панихида, бесконечный путь до кладбища под палящим солнцем так утомили и оглушили его, что он уже с трудом держался на ногах и сел на цоколь незаконченной или заброшенной могилы. Отсюда он не видел похоронной процессии, и гром духового оркестра доносился приглушенно. Лука, видимо, долго сидел в одиночестве, потому что ему наскучило сидеть, но подняться не было сил. А потом его одолела дремота…

Лука предчувствовал, что ворота будут открыты, и когда он приблизился к больнице, они в самом деле оказались не на запоре. Он беспрепятственно проник во двор, залитый лунным светом. Прошел мима знакомого окна и остановился возле бассейна. Бассейн был тоже наполнен лунным сиянием и отливал золотом. Лука вздрогнул. Он всем своим существом ощутил, что к зарешеченному окну подошла Мтвариса. Лука быстро обернулся и явственно увидел отделившееся от мрака обнаженное золотистое тело. Дремлющий Лука чувствовал, и не только чувствовал, но знал наверняка, что все это ему снилось, что сейчас он видел Мтварису во сне, и удивленно думал: «Почему же она мне снится, я же обещал Андукапару больше о ней не думать, и день сегодня был такой, что я ни разу о ней не вспомнил». Пока он во сне думал об этом, Мтвариса вышла из зарешеченного окна и направилась к Луке. На лице ее сияла безмятежная и блаженная улыбка. Это блаженство, очевидно, она испытывала при виде Луки. Лука разволновался. В его трепещущее сердце ударила теплая волна незнакомого чувства и рассыпалась по всему телу брызгами, вызывающими сладкую дрожь. Мтвариса подошла совсем близко и обняла Луку обеими руками…

— Лука!

Лука сквозь сон узнал голос Маико и очнулся с таким чувством, будто его застали на месте преступления.

— Куда ты запропастился, Лука?

— Не знаю. Я не мог там стоять.

— Я столько времени тебя ищу, даже устала!

— Иди сюда, садись.

— Нашел время садиться. Уже больше половины народу ушло.

— Ну и что, не оставаться же им здесь! А меня не спрашивали?

— Еще бы! Особенно один лысый дядька тебя разыскивал и очень сердился, я, говорит, в жизни не встречал такого бессердечного и невоспитанного мальчишку! Почему, говорит, он не хочет проститься с родной тетушкой? Не думает ли он, что увидит ее еще и завтра?

— Это, наверно, Поликарпе.

— Кто такой этот Поликарпе?

— Не знаю… Впервые вижу. Иди садись, — снова предложил Лука.

Маико присела на цоколь рядом с Лукой.

— Хоть бы поскорее занятия начались, надоело дома сидеть, — сказала Маико.

— И мне надоело. — Лука так внимательно разглядывал худенькую чернявую Маико, словно видел ее впервые.

«Интересно, она когда-нибудь вырастет или навсегда останется такой маленькой», — думал он.

Солнце склонилось к западу, и на могилах лежали длинные тени кипарисов. Лука только теперь вспомнил, что ему опять снилась Мтвариса, и настроение у него испортилось. Ему показалось, что втайне от всех он совершал преступление. В его сознании вдруг всплыло одно слово, значение которого он не до конца понимал, но чутье и ночная беседа с Андукапаром подсказывали ему, что примерно должно означать слово «кощунство». Возможно, потому он и обманул Андукапара, когда сказал ему, что понимает смысл этого слова. В общем, так или иначе, до конца он его не понимал, и это не вполне понятое слово лишало его покоя.

— Мне так жаль твою тетю, — нарушила молчание Маико. — Она осталась совсем одна…

— Мне тоже ее жаль…

— Говорят, что близнецы бывают особенно привязаны друг к другу.

— Должно быть…

— Мне ее очень жаль. — В больших глазах Маико стояли слезы, и она отвернулась, наверно, для того, чтобы Лука не видел, как она плачет.

Лука придвинулся поближе к Маико. Так близко, что плечом ощутил прикосновение ее плеча, наклонился и осторожно, как будто сдувая пыль, поцеловал ее в щеку. Лука ясно видел, как из выреза ситцевого платья Маико расползлась краснота. Эта предательская краснота сначала охватила шею, а потом вспыхнула на лице. Маико не проронила ни слова, не шелохнулась, сидела, затаив дыхание.