Белый конь - [34]
— А говорил, один тут будешь, — с упреком бросил он Зеленому френчу.
— Не шуми, Джелалэддин! Перед тобой культурные люди сидят, просвещенные!
— Тем более! Знал бы, другим путем явился… Одетым, обутым. — Парень перенес ноги через перила и стряхнул капли воды с лица и бритой головы.
Он был смуглый, высокий, худущий — кожа да кости. Узкое, болезненно-бескровное лицо его и голова иссечены были грубо зарубцевавшимися ранами. Не зная куда деть свои большие руки, парень машинально пытался упрятать их в карманы, забыв, что он без брюк. Потом прямо на себе отжал, как сумел, трусы и уселся на перилах, не пожелав присоединиться к застолью.
— На перилах он ладно примостился, твой дружок, да нам бы познакомиться не мешало, — заметил Эзекиа Зеленому френчу и обернулся к пришельцу. — Не порядок, парень, со стороны глядеть на наш стол.
— Человек этот, господа, весьма известная личность… — Захмелевший Зеленый френч настроен был на разговорный лад. — Но он — из другого мира… Из другого мира явился… Когда-то обозвали его Джелалэддином[6], и кличка эта, представьте, пристала к нему. Джелалэддин… почему, спрашивается? И почему меня Зеленым френчем называют? Только и слышишь — «Зеленый френч нализался», «Зеленый френч идет, прячьте вино», «Зеленый френч…». Почему, спрашиваю?!
— Потому что и зимой и летом в своем замусоленном френче таскаешься. Теперь не разобрать, понятно, какого он цвета, да люди-то, благослови их господь, запомнили, каким был френч поначалу. Люди знают, кого как прозвать!
— Он не разорял Грузии, за что же его Джелалэддином обозвали? — с наигранным простодушием вопросил Зеленый френч.
— Что сказал — откуда он?
— Из другого мира.
— Извините, — подал голос прибывший из другого мира. — Позвольте, сам объясню вам все… Если интересуетесь, конечно.
— Смолкни, Джелалэддин!
Джелалэддин беспрекословно подчинился. По всей видимости, ему было что поведать, но, вероятно, не хотелось перечить приятелю.
— Откуда он, говоришь? — запоздало поинтересовался и старый кожемяка.
— Оттуда, дескать! — ответил Эзекиа. — Из другого мира… Понял, дядя Григол?! А потому выпьем-ка за тебя! Жить тебе и здравствовать! Крепко по земле ступать, все напасти одолевать!
— Куда уж мне ступать да одолевать. — Старик улыбнулся, разводя руками. — Не видишь, на том свете меня заждались! Хватит, истоптал я землю.
— Погоди, дай мне свое молвить, тогда уж говори свое… Не пустые слова хочу сказать. Человек вроде тебя хороших слов достоин — тихий ты, работяга, простой, славный и сколько добра сеял — десятерым не сжать! А треклятая жизнь подливает да подливает тебе отравы. И все равно не уломала она тебя, не перешибла, крепко стоишь, дядя Григол! За тебя, за твою человечность, за добро, что ты творил! Слышишь, за добро!
— Нет никакого добра, — как бы про себя обронил Джелалэддин.
— Как это — нет?! — оторопел Эзекиа.
— А так вот. Нет — и все!
— Смолкни, Джелалэддин! — Зеленый френч выпил и снова налил себе.
— Будь по-твоему, мир давно бы погиб. — Эзекиа неловко рассмеялся. — Что ты, парень, разве не добро всему на свете начало?!
— Наоборот, дядюшка! Вы люди просвещенные, должны бы знать — именно зло положило начало роду человеческому: Адам и Ева так бы и сгнили в своем раю, кабы дьявол не ввел в искушение эту сударыню.
Наступило тягостное молчание.
Дядя Григол приподнял голову и внимательно всмотрелся в пришельца из другого мира, восседавшего на перилах и устремившего горестный взгляд в сторону Мухранского моста. Сразу было видно по нему — натерпелся он в жизни, настрадался.
— Добрый — один господь, и его, увы, нет, — с горечью добавил Джелалэддин.
— Что он мелет! — возмутился Эзекиа. — Слушай, эй, оттуда пришедший, думай, что говоришь, не богохульничай!
— Джелалэддин! — Зеленый френч приложил указательный палец к губам.
— Ладно, молчу, звука не издам… И вообще, уйти-ка лучше.
— Постой! — удержал его Зеленый френч. — Сказал же тебе, непростые перед тобой люди. Уразумей, особый это район: тут еще в цене человечность, честность, доброта… Потому и люблю приходить сюда, потолковать с порядочными, достойными людьми…
— Вранье все это… Обман. И сам ты сейчас врешь.
— Погоди, Джелалэддин! Сам ведь сказал — не судите да не судимы будете?
— Вот и не судите меня, не осуждайте! — засмеялся Джелалэддин. — Учти, я говорю, что думаю: мы, люди, всегда обманывали, обманываем и будем обманывать друг друга!.. В привычку уже вошло, и собственная ложь представляется нам правдой, а потому и не проверяем себя в душе, не выверяем своих слов… Не хотим, заглушили в себе мы эту потребность, может, отвыкли, а может, не до того нам, недосуг… Я не собирался обижать вас. Всего хорошего! — Джелалэддин перемахнул через перила и спрыгнул в воду.
Сотрапезники долго следили за плывшим к «Мадатовскому островку» Джелалэддином, энергично рассекавшим волны реки.
У Мухранского моста он выбрался на берег. Постоял, отдышался, вероятно, и зашагал вверх по течению. Поравнявшись с мельницей Степанэ, он не оглянулся, как ожидали сидевшие там люди.
Не поднимая головы, Джелалэддин осторожно ступал по гальке, тщательно выбирая место.
— Здравствовать тебе, дядя Григол! — выпил — наконец за старика и Чумдатуа.
В сборник вошли рассказы как известных, ведущих современных писателей Грузии, таких, как Думбадзе, Сулакаури, Тамаз Чиладзе, так и рассказы писателей среднего и молодого поколения: Г. Гегешидзе, Г. Дочанашвили, Г. Чохели, М. Джохадзе, Ч. Карчхадзе и др. Тематика рассказов разнообразна: в них отражена жизнь современного города и деревни, показаны самые разные слои населения, а в целом сборник представляет читателю жизнь Грузии во всем ее многообразии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
Из общего количества 9200 белорусских деревень, сожжённых гитлеровцами за годы Великой Отечественной войны, 4885 было уничтожено карателями. Полностью, со всеми жителями, убито 627 деревень, с частью населения — 4258.Осуществлялся расистский замысел истребления славянских народов — «Генеральный план „Ост“». «Если у меня спросят, — вещал фюрер фашистских каннибалов, — что я подразумеваю, говоря об уничтожении населения, я отвечу, что имею в виду уничтожение целых расовых единиц».Более 370 тысяч активных партизан, объединенных в 1255 отрядов, 70 тысяч подпольщиков — таков был ответ белорусского народа на расчеты «теоретиков» и «практиков» фашизма, ответ на то, что белорусы, мол, «наиболее безобидные» из всех славян… Полумиллионную армию фашистских убийц поглотила гневная земля Советской Белоруссии.
Роман И. Мележа «Метели, декабрь» — третья часть цикла «Полесская хроника». Первые два романа «Люди на болоте» и «Дыхание грозы» были удостоены Ленинской премии. Публикуемый роман остался незавершенным, но сохранились черновые наброски, отдельные главы, которые также вошли в данную книгу. В основе содержания романа — великая эпопея коллективизации. Автор сосредоточивает внимание на воссоздании мыслей, настроений, психологических состояний участников этих важнейших событий.
Роман «Водоворот» — вершина творчества известного украинского писателя Григория Тютюнника (1920—1961). В 1963 г. роман был удостоен Государственной премии Украинской ССР им. Т. Г. Шевченко. У героев романа, действие которого разворачивается в селе на Полтавщине накануне и в первые месяцы Великой Отечественной войны — разные корни, прошлое и характеры, разные духовный опыт и принципы, вынесенные ими из беспощадного водоворота революции, гражданской войны, коллективизации и раскулачивания. Поэтому по-разному складываются и их поиски своей лоции в новом водовороте жизни, который неотвратимо ускоряется приближением фронта, а затем оккупацией…