Белый конь - [36]
И Зеленый френч, словно заглянув в душу старика, пропустил рюмку-другую и вернулся к рассказу Эзекиа.
— Значит, щенят ученому растишь? — спросил он безучастно.
— Будет про щенят, давайте пить, есть, — сказал Эзекиа.
— Почему, милый человек?! — задело дядю Григола. — Когда и о щенках поговорить стоит.
— Ученый сам заявился к вам, дядя Григол?
— Я на скамейке сидел, у калитки, отдыхал себе, он и подошел. Нет, не так было, я еще издали приметил, как он свернул на нашу улицу.
— И что? Собаки, говорит, мне нужны?
— Да, так прямо и сказал… Нет, сначала он про Муко спросил, про собаколова Муко… Где он, дескать, живет…
— А на кой черт они ему сдались, что ему с ними делать?
— Не знаю… — Старик помедлил, усомнившись в чем-то. — Для науки использует, говорит, людям на благо…
— Кого использует — Муко или собак?
— Собак, понятно! — ответил старик слегка обиженно.
— И сколько щенков ему выкармливаешь, дядя Григол?
— Пятерых принесла чертяга… Слепые еще.
— Видишь, Джелалэддин, что творится на свете, — с неожиданным волнением произнес Зеленый френч.
Джелалэддин передернул плечами, не понял, видимо, что творится на свете.
— Ты прав, мой Джелалэддин, — люди всю свою жизнь обманывают друг друга! Вот этот славный, честный старик слепых щенят какому-то ученому растит, думает — для доброго дела, на благо людям, и не подозревает, не представляет, на какие муки обрекает бедняг!
Джелалэддин опять промолчал. Зато Эзекиа вскинулся на Зеленого френча:
— У, идол, долго будешь брехать! Встану да уйду, ей-богу уйду, ни есть, ни пить не хочу за таким столом!
— Погоди, Эзекиа! Убережем старика от греха, не то совсем померкнет свет в его душе — и так еле теплится. — Зеленый френч поднялся, облокотился на перила и уставился в волны Мтквари. Потом стремительно обернулся. Глаза его помутнели, челюсть съехала вбок.
— Все, кончился! Прибрал бы тебя творец! — бросил Эзекиа, выразительно махнув рукой.
— О, какие страшные муки ждут бедняжек! Весь свой короткий век придется скулить и стенать! Им вскроют череп, заглянут внутрь, через голову электрический ток пропустят… То закормят, то голодом заморят. — Голос у Зеленого френча дрожал, на глазах заблестели слезы. — И вы еще о боге и добре толкуете? Что, собака не тварь божья? Джелалэддин, открой рот, поддержи…
— Я ничего не скажу, этим почтенным людям не по нутру мои слова, раздражают их почему-то.
— Хоть подтверди, правду говорю или нет!
— Правду-то правду, хотя…
— Что — хотя?..
— Я столько людей повидал, которых не так еще мучили, стоит ли о собаках горевать… Все верно, и череп вскроют, и ток пропустят. Ты человека пожалей, собака — собака и есть, выдюжит… А вот ради чего их мучить? Станет ли мир лучше от их мучений — этого никто не скажет!
— Слыхал, Эзекиа? Он знает, что говорит, он многое повидал, много претерпел и хлебнул лиха. — Зеленый френч взял рюмку и одним махом осушил. Потом схватил принесенные Джелалэддином бутылки и вскинул их, точно напоказ всему свету. — Спасибо, господа! Я еще не раз выпью за вас! Пошли, Джелалэддин. Поблагодари этих достойных людей за радушное гостеприимство. — Зеленый френч, шатаясь, перебрался через мостик, соединявший мельницу с берегом, и, не оглядываясь, двинулся через двор к калитке.
— И мне пора, господа, охотно бы остался, познакомился поближе. На этот раз извините. И я научусь, когда и где что говорить, и постараюсь не оставлять такого дурного впечатления. — Джелалэддин учтиво поклонился и бегом пустился догонять приятеля.
— Постойте, куда вы! — дрогнувшим голосом крикнул им вслед Эзекиа, в глазах его таился неведомый ужас. — Постойте, нехристи, как можно, замутили душу и улепетываете!
Зеленый френч и Джелалэддин будто и не слышали слов Эзекиа.
День угасал.
Под заходящим солнцем в разрывах широко раскинувшейся тучи лазурно сияло небо.
Все трое удрученно молчали, то ли растерянные, то ли обеспокоенные.
Подавленный услышанным, старик не решался поднять глаз на Эзекиа и Чумдатуа. Словно загнанный в темный загон, он тщетно искал выхода. Это было выше его сил… Вспомнил ученого в золотых очках, с его доброжелательной улыбкой, душевный разговор с ним, в какой-то мере вернувший ему былые силы и охоту к жизни. Ученый даже приснился однажды старику — мальчиком, звонко певшим в церковном хоре, а потом с лопатой, отводившим воду в виноградник. Сказанное Зеленым френчем как-то не вязалось с представлением старика о человеке, которому он всем сердцем поверил и доверился. «Череп вскроют, говорит… ток пропустят…» Одна мысль об электрическом токе приводила старика в содрогание и кидала в жар.
— Эх, сколько чего надобно знать человеку, — произнес Чумдатуа — Может, выпили бы еще по стаканчику?
«Ушел бы я вовремя и не узнал бы ничего, не раскровенили бы мне душу, — корил себя старик. — Какого лешего сидел, и сил проклятых недостало встать убраться…» Он с трудом поднялся и ухватился за перила, с усилием распрямляя спину.
— Сядь, — сядь! Куда это ты собрался? — попытался удержать его Эзекиа.
— Не знаю. Пойду…
— Может, выпили бы еще, а? — повторил Чумдатуа.
— Не дело на старости лет сворачивать со своего привычного пути, как жил человек, так и надо ему дожить жизнь. Стариком надумаешь учиться на пандури
В сборник вошли рассказы как известных, ведущих современных писателей Грузии, таких, как Думбадзе, Сулакаури, Тамаз Чиладзе, так и рассказы писателей среднего и молодого поколения: Г. Гегешидзе, Г. Дочанашвили, Г. Чохели, М. Джохадзе, Ч. Карчхадзе и др. Тематика рассказов разнообразна: в них отражена жизнь современного города и деревни, показаны самые разные слои населения, а в целом сборник представляет читателю жизнь Грузии во всем ее многообразии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
Из общего количества 9200 белорусских деревень, сожжённых гитлеровцами за годы Великой Отечественной войны, 4885 было уничтожено карателями. Полностью, со всеми жителями, убито 627 деревень, с частью населения — 4258.Осуществлялся расистский замысел истребления славянских народов — «Генеральный план „Ост“». «Если у меня спросят, — вещал фюрер фашистских каннибалов, — что я подразумеваю, говоря об уничтожении населения, я отвечу, что имею в виду уничтожение целых расовых единиц».Более 370 тысяч активных партизан, объединенных в 1255 отрядов, 70 тысяч подпольщиков — таков был ответ белорусского народа на расчеты «теоретиков» и «практиков» фашизма, ответ на то, что белорусы, мол, «наиболее безобидные» из всех славян… Полумиллионную армию фашистских убийц поглотила гневная земля Советской Белоруссии.
Роман И. Мележа «Метели, декабрь» — третья часть цикла «Полесская хроника». Первые два романа «Люди на болоте» и «Дыхание грозы» были удостоены Ленинской премии. Публикуемый роман остался незавершенным, но сохранились черновые наброски, отдельные главы, которые также вошли в данную книгу. В основе содержания романа — великая эпопея коллективизации. Автор сосредоточивает внимание на воссоздании мыслей, настроений, психологических состояний участников этих важнейших событий.
Роман «Водоворот» — вершина творчества известного украинского писателя Григория Тютюнника (1920—1961). В 1963 г. роман был удостоен Государственной премии Украинской ССР им. Т. Г. Шевченко. У героев романа, действие которого разворачивается в селе на Полтавщине накануне и в первые месяцы Великой Отечественной войны — разные корни, прошлое и характеры, разные духовный опыт и принципы, вынесенные ими из беспощадного водоворота революции, гражданской войны, коллективизации и раскулачивания. Поэтому по-разному складываются и их поиски своей лоции в новом водовороте жизни, который неотвратимо ускоряется приближением фронта, а затем оккупацией…