Белый конь - [33]

Дядя Григол опустился на скамейку и выпил с ними стаканчик вина, перекинулся несколькими словами. Но внезапно его потянуло прочь, ни говорить с ними, ни слушать их не было охоты. «Ладно, посижу малость, авось Степанэ подойдет, возьму горсть муки и пойду восвояси», — сказал он себе.

Низко над городом повисла удушливая туча, и не понять было — полдень сейчас или уже сумерки. Спасением был бы сейчас ливень, но муторный день, кажется, не собирался освежаться дождем.

Степанэ все не появлялся, и старик собрался уходить, решив зайти завтра, но его уговорили выпить еще стаканчик, и он остался, оправдываясь перед собой: «Чего откладывать, раз уж тут, дождусь мельника».

Во дворе появился Зеленый френч. Помедлив чуть и оглядевшись, он пустился к мельнице.

Перейдя мостик, он остановился, явно озадаченный, не ожидал, кажется, застать здесь кого-либо. Однако виду не подал.

Сидевших за «столом» он знал и, не выказывая недовольства, нарочито весело крикнул: «Привет компании!», словно невесть как обрадовался им.

— Объявился! И где тебя только носит! Исчезнешь, ровно в воду канешь! — воскликнул Эзекиа, точно в самом деле давно его не видел и очень тосковал по нему.

Зеленый френч вытащил из-за пазухи две литровые бутылки вина, поставил на ящик и удовлетворенно потер руки.

— Гляди-ка, деньгами разжился! — изумился Эзекиа и рассмеялся Зеленому френчу прямо в лицо. — На каком перекрестке христарадничал?

Чумдатуа криво улыбнулся и передвинулся к Эзекиа, высвобождая место вновь пришедшему.

Издевку Зеленый френч пропустил мимо ушей, давно притерпелся к насмешкам и подковыркам. Как у любого пьяницы, и у него деньги в кармане не водились. Он рыскал по духанам и бражничал на чужой счет, пристраиваясь то к одному столику, то к другому.

Зеленый френч поспешил сесть. Руки у него тряслись — не терпелось промочить горло. Выудив из большого кармана френча рюмку, он быстро наполнил ее.

— Да будет на вас благодать Мтацминды![5] — пробормотал он и выпил залпом, словно водку.

— У тебя, верно, и вторая рюмка найдется, — заметил Эзекиа. — Мы с дядей Григолом из одного стаканчика пьем.

— Почему не найдется! — Зеленый френч выразительно ухмыльнулся я достал из нагрудного кармана еще одну рюмку — точное подобие первой. — В духане Антона прихватил… про запас. Люди мы, понимаешь… Не люблю чужим пользоваться, из своей рюмки люблю пить.

— Языком трепать любишь, вот что! Болтаешь — не краснеешь, — не утерпел Эзекиа. — Всю жизнь из чужого стаканчика чужое вино хлещешь, с чего вдруг чужим стаканом брезгать стал? Чужеед? И нечего молча пить, дармоед, скажи слова, какие положено!

Осушив еще два стакана кряду, Зеленый френч пришел наконец в себя и примирительно заухмылялся.

— Да раскройте рты, как можно молчком пить, — ворчал Эзекиа. — Эдак рот паутиной покроется! Изукрасьте застолье словом!

Дядя Григол, чуть отвернувшись от сотрапезников, смотрел на заречную сторону, размышляя о своем: «Запропастился мельник, не дождусь, видать, пойду-ка домой, хоть пригляжу за щенятами».

А огромное деревянное колесо все вертелось и шлепало лопастями по воде, возмущая и освежая прохладными брызгами застойный воздух. Но эта веющая от воды прохлада была обманчивой, она давала отраду лишь в первые минуты, а потом становилась привычной, и жара донимала здесь не меньше, чем на шуабазарском майдане.

На той стороне реки кто-то сбегал по склону «Мадатовского островка». Спустившись к берегу, человек, направился к мосту. Там он остановился, скинул с себя одежду на гальку и, прыгнув в воду, поплыл к мельнице.

Зеленый френч быстро освоился за «столом», хотя и с самого начала не испытывал неловкости.

— Все на свете перевернулось и смешалось, — искренно, как на духу, поведал он, Эзекии. — Собаке хозяина не сыскать.

— Что с миром творят, нас про то не спрашивают, — осадил его Эзекиа.

— Все вверх тормашками полетело, — сетовал Зеленый френч.

— Для тебя-то что переменилось! При меньшевиках бездельничал и нынче без дела шатаешься, — хихикнул Эзекиа, кидая взгляд на Чумдатуа. — Англичане один френч тут оставили, и тот тебе достался!

— А прежде? — Зеленый френч, вызывающе уставился на Эзекиа. — До того, каким я был до того?!

— А до того — я тебя не помню… Да думаю, правителем Трапезундским царством ты и раньше не был.

Зеленый френч почему-то раскатисто захохотал и пропустил очередную рюмку. Он уже вошел во вкус и, разохотившись, опорожнял рюмку за рюмкой, бессмысленно пялясь по сторонам.

— Сколько лет таскаешь этот свой френч? — ехидно полюбопытствовал Эзекиа.

— Почем я знаю.

— Лет десять будет?

— Что вы, что вы! Четыре года: назад приобрел на Дезертирском базаре, у одного русского купил.

— Десять — нет, а лет семь — как пить дать, — уточнил Чумдатуа.

— Еще три накинь, — стоял на своем, Эзекиа.

— Несправедливо, господа, несправедливо! — патетически воскликнул Зеленый френч, снова наполняя рюмку. Каждая фраза служила ему поводом выпить.

— Не судите, да не судимы будете! — прозвучал неожиданно чей-то голос.

За перилами на настиле второй лодки стоял молодой человек, мокрый с головы до пят — прямо из воды. Он улыбался, ухватившись руками, за перила.